— С радостью, — выражение его лица кричало об обратном. Но он не тратил время. Он пожал руку Микалу и ушел. Конечно, он посчитал ее ужасно неженственной.

«Пускай. Его мнение не важно, я защищаю его существование».

Она выдержала взгляд Микала, дверь зала закрылась с решительным щелчком, и скулы Щита потемнели под медным цветом.

От боя он так не краснел.

— Ты будешь защищать ментата, — от ее тона бледнел свет солнца, проникающий в окна. Ведьмины шары трепетали, один из них выпускал голубые искры.

— Моя Прима, — он стиснул зубы. Дрожь пробежала по нему, ее воля стала сильнее, и связь между ними натянулась.

«Моя Прима. Мой долг — защищать вас».

— Он в большей опасности, чем я. И у меня свои причины, Микал.

Маленькое беспокойное движение. Она почти подумала, что он будет спорить с ней.

А это не было позволено.

— Хорошо, — она коснулась юбок, ее сумочка задела бархат. Чепчик был еще хуже платья, но она не расстроилась бы, потеряв его или повредив. И он не мешал ее обзору. — Тогда до ужина.

Она бы ушла, если бы не его упрямство.

— Эмма, — он выдавил ее имя сквозь сжатые губы. — Прошу.

Волшебная сила пылала в ней. Он боролся, но она была Главной, ее воля заставила его встать на колени. Когда он подчинился, сев на колени и прижав ладони к бедрам, склонив голову, с напряжением во всех мышцах, она тихо выдохнула между зубов.

— Я Прима, — слова стали потоком, обжигающим горло. — Я не слабая чародейка, чтобы мне указывать. Я позволяю тебе многое. Микал, но не потерплю непослушания. Ты будешь охранять ментата.

«Угрозы, что ты меня задушишь, мало, чтобы я терпела приказ от Щита. Мало».

Он перестал бороться. Он обмяк в клетке ее воли.

— Да, — прошептал он.

— Да…?

— Да, моя Прима.

Удивительно, что он не ненавидел ее. Конечно, он мог. Но, пока он хотел выживать, они были союзниками. Ненависть мало значила в таком союзе.

«Или я так себе говорю. Пока он не найдет сделку выгоднее. А потом? Кто знает».

— Хорошо, — она развернулась, шурша юбками, и пошла к двери. Ее воля ослабла, но Микал не двигался.

— Эмма, — теперь мягко.

Она не замерла.

— Будь осторожна, — чуть громче, чем нужно, и яркий воздух зала задрожал, пыль тихо кружилась. — Я не могу потерять тебя.

Презрение к себе ударило по ее груди, Чувство было знакомым.

— Я не собираюсь теряться, Микал. Благодарю.

«Не стоило так делать. Прости», — слова дрожали на языке, но она проглотила их и оставила его в залитом солнцем зале.

Глава восьмая

Вы сделаете, сэр

Дом волшебницы был странным. Адрес был хорошим — Мэйефейр была очень уважаемой частью Лондиния, и мисс Бэннон жила с удобствами. Редко бывали волшебники с плохой деловой хваткой, но они презирали такие дела. Торговля несла свой стыд, порой это было хуже клейма магии.

Дом казался больше, чем снаружи, и ему не нравилось это отступление от логики. Ему было не по себе, пока он не сунул это в ментальный ящик сложный проблем, которые стоило позже рассмотреть, если до этого дойдут руки.

Комнату ему показал бледный Финч — высокий, худой и со следами недоедания в детстве вокруг челюсти, с кривыми ногами и в черном, с любовно отполированным ошейником. Комната была просторной, темной и тяжелой, замах гари говорил, что к его комнате недавно применяли очищающие амулеты. Темная обшивка, кожа и темно-красная обивка мебели, но кровать была заправлена чистыми простынями. Огонь весело трещал в камине, и Клэр был рад видеть, что за время его тренировки принесли газеты, что теперь лежали аккуратной стопкой на большом столе. Многие документы тоже доставили, включая полный набор «Британской энциклопедии» в пятьдесят восемь томов, что стояли на полке вместе с двумя словарями и лучшими работами химика.

Мисс Бэннон отдавала приказы. Это займет его на какое-то время.

Слуги были гордыми, не делали ничего лишнего. У каждого был ошейник с договором, и они были странными. Финч, например, говорил с хрипотцой, но Клэр со своим хорошим слухом уловил следы юности, проведенной с произношением растянутых слов, как в Уайтчепле, и сленгом. Мужчина был худым, но некоторые его движения привели Клэра к выводу, что Финч знал не изящный танец боя с ножом во тьме переулка.

А еще две горничные — одна с длинными каштановыми кудрями, стянутыми сзади, угловатая и в черном платье, а другая низкая, пухлая и с ирландской внешностью, она прибыла навести порядок в его комнате через пару мгновений после того, как он зазвонил в колокольчик, проснувшись. И главная служанка дома — круглая веселая француженка с ужасным акцентом Пикардии, провела его в комнату для завтрака, цокая из-за его вида.