— Неплохо, — констатировала младшая сестра, придирчиво оглядывая ее сверху донизу. — Вполне сносно, а то одеваешься как монашка без приданого.

— Что? Ты думай, что говоришь! — Катю обидело такое сравнение, кровь прилила к щекам, но и слова о том, что она выглядит «сносно», пусть и прозвучавшие из уст сестры, почему-то смутили ее, и она затараторила: — Во-первых, я всегда одеваюсь согласно случаю. (О боже! — думала она, с трудом поспевая мыслью за своим языком, я же филолог!) А во-вторых… у монашек не бывает приданого!

— Ну и что! — Аня хмыкнула и выбежала вон. Но, как оказалось, ненадолго. Буквально через минуту она влетела в комнату с косметичкой в руках. Вытряхнув ее содержимое прямо на Катину кровать, она начала сосредоточенно что-то искать. Искомое оказалось черным карандашом, и, вооружившись им, Аня с решительным выражением лица встала прямо перед старшей сестрой. — Итак, нынче я твой имиджмейкер.

— Кто-кто? — удивилась Катя, услышав такое замысловатое слово из уст своей легкомысленной сестры.

— Тот, кто будет делать тебе имидж. А имидж у тебя такой… — Аня на секунду задумалась, сдвинув к переносице брови. — Женщина-вамп!

Глаза ее радостно блестели. Ей явно нравилась новая роль.

Катя уже сожалела, что попросила сестру о помощи, Теперь придется терпеть ее выкрутасы.

— Не поняла…

— Ну та, от которой все мужики тащатся.

— Аня! Ну что у тебя за выражения! — попыталась возмутиться Катя, но сестра ее не слушала.

— Ты будешь сногсшибательной, неприступной красавицей, которая всех соблазняет, а сама — ни в какую.

Катя невольно рассмеялась:

— Женщина-вамп. Это я-то?

— Давай-давай, не сопротивляйся.

При помощи черного карандаша Аня сделала линию ее бровей более заметной, подвела глаза. Потом покрыла веки черным перламутром и густо нанесла на ресницы тушь. Немного задумавшись, она опять подошла к кровати и стала перебирать тюбики с помадой.

— А теперь губы. Они должны звать и манить.

— Слушай, откуда ты все знаешь? — с деланным возмущением воскликнула Катя.

— Нужно книжки читать, — спокойно ответила младшая сестра.

— А я что, не читаю?

— Читаешь, да не те.

— А какие — те? — с трудом оставаясь серьезной спросила Катя.

Аня досадливо взмахнула рукой. Перед глазами Кати мелькнул ярко-бордовый тюбик.

— Во-первых, прекрати задавать дурацкие вопросы, ты только мешаешь, мне нужно сделать четкий контур рта, а ты все время шевелишь губами. А во-вторых, это, например… — девушка на секунду задумалась, чуть нахмурив брови, — «Чертоги страсти» или «Рыцарь ее мечты».

Катерине ужасно хотелось рассмеяться, но Анютка с таким воодушевлением взялась делать из нее «женщину-вамп», что она побоялась обидеть сестру. Она очень любила Аню и часто над ней подтрунивала, но тут Анино страстное желание ей помочь искренне растрогало Катю.

Через несколько минут Анютка чуть отошла в сторону, явно довольная своей работой:

— Классно! Все мужики будут твоими. Смотри, — и она поднесла к лицу Катерины зеркало.

Катя невольно отпрянула. Чужое, жесткое лицо, вызывающе красивое и чуть вульгарное. Глаза смотрят открыто и дерзко. Но рот! Вот что называется «чувственный и зовущий». Она стала привыкать к своему новому облику, и то, что она видела в зеркале, стало ей нравиться. Действительно, такой она себя еще не знала.

— И еще, — вошла в раж Анюта, — надо бы тебе волосы покрасить в черный. Нет, лучше осветлить.

— Ну уж это слишком, — остановила ее сестра. — Так, я сегодня пойду в твоем топике на вечеринку, о’кей?

— Для тебя отдам последнюю рубаху, — пропела сестра.

— Спасибо, но вряд ли она будет мне впору, — рассмеялась Катерина.

— Только, чур, это будет ченч, — сказала младшая сестра, и на ее лице появилось заискивающее выражение.

— Что за ченч такой? — не поняла Катерина.

— Ну значит обмен. Ты — мне, я — тебе, — разъяснила Аня. — Я тебе дала поносить свой топик, а ты мне дашь твой полосатик.

Кате, конечно, было жаль свою итальянскую водолазку, но отступать было уже поздно.

— Хорошо, — согласилась она, вздохнув, — только будь осторожней, не испачкай.

— А ты мой топик береги. Да и честь — смолоду! — захохотала Аня и запрыгала вокруг сестры.

…Катя выглянула в окно. Был конец марта, и на улице вовсю светило солнце, хотя на часах было уже около шести. Настроение у нее было под стать погоде: яркое, радостное, с примесью легкого волнения. Воробьи восторженно чирикали, и она тоже невольно замурлыкала что-то себе под нос, Возбуждение не давало ей сосредоточиться — скоро экзамены, и на сегодня у нее было запланировано повторить кое-какие вопросы к ним. Но ее благим намерениям явно не суждено было осуществиться.