Парни были истощены физически и морально. Никто ничего не говорил. Все были погружены в свои мысли.

Дема думал о Геле, по которой он дико соскучился.

Дима же немного грустил о приключениях, которые закончатся с возвращением домой. Ведь, несмотря на то, сколько трудных жизненных ситуаций им пришлось пережить, было же весело. Ну а потом уже о Геле, разумеется.

Билл всё еще радовался возвращению Карла. Как Том не уговаривал его рассказать, что же всё-таки случилось с птицей после того, как её вытащили из трубы, Билл не раскололся.

Густав радовался возвращению домой, к нормальной человеческой жизни. Ему уже осточертело общество русских и «чудовищные условия дикий курортов этой страны».

Георг смотрел на братьев Каулитц. Бесящийся Том, который никак не мог добиться от смеющегося Билла информации, и, собственно сам Билл. Георг тихо радовался, что они снова общаются, почти так же тепло, как раньше. Возможно, вернувшись в Германию и погрузившись в работу, эти тёплые чувства между близнецами снова остынут, но это будет еще не скоро.

Редрик наблюдал за немцами, и ему тоже было грустно. Когда еще ему посчастливится встретить людей, с которыми спокойно можно поговорить на родном немецком.

Миша почувствовал это и положил руку на плечо друга. Редрик поднял голову, Миша улыбнулся. Дема встал и обнял Редрика за плечи, слегка толкнув его бёдрами. Дима, на коленках которого мирно спал Арчи, не мог сделать того же. Он дотянулся и взял Редрика за руку. Редрик посмотрел на Диму, который показывал ему язык, и улыбнулся. Немцы немцами, а свои лоботрясы всё сердцу ближе.

Поезд плавно снижал скорость, пока совсем не остановился. Зашипел выходящий из труб пар. Дверь отворилась и в ней показался Андрей.

– Приехали! – крикнул он. Парни стремглав ломанулись на улицу.

Стояла тихая ночь. Снег медленно и лениво падал некрупными снежинками. Несколько больших темно-желтых фонарей освещали перрон. Одноэтажное здание вокзала кажется, цвета морской волны, было тёмным. Большие часы показывали половину первого ночи.

– Странно, что за нами никто не прислал машину, – сказал Андрей, глядя в тёмную даль. Парни топтались рядом, сгибаясь под тяжестью сумок.

– Х-х-холодно! – простучал зубами Георг, пряча руки поглубже в карманы.

– Хех! Как же вы в деревне то выжили… – усмехнулся Андрей. – Там то по холоднее будет.

Миша окинул взглядом тонкие плащи немцев, вспоминая с теплотой толстые фуфайки, но промолчал.

– А, может, на этом поедем? – предложил Дима, указывая на стоящие в стороне под деревом трамваи.

– Да, это мысль! – согласился Андрей, – Тем более, что до города не далеко…

– Мне кажется украсть трамвай – не лучшая идея! – начал было Редрик, но, конечно, его никто не слушал.

– Да не боись, мы приедем в город и отвезём его в депо, – заверил Штохмана Андрей, обходя трамвай и забираясь в кабину. Через пару минут лампы внутри загорелись.

– Залезайте! – крикнул он, высовываясь из окна.

Двери открылись. Никого упрашивать долго не пришлось. В мгновение ока сумки и инструменты оказались внутри, а ребята толкались за место у двери рядом с печкой.

Трамвай не быстро ехал по запорошенным путям. Огни вокзала всё отдалялись и отдалялись. Справа и слева снова простирались заснеженные русские поля.

– А далеко ещё до города, Андрей? – не громко, чтобы не будить уснувших ребят, спросил Редрик, подойдя к кабине.

Андрей молчал. Редрик постоял рядом, ожидая ответа. Затем потряс парня за плечо. Андрей не реагировал. Редрик наклонился и заглянул ему в лицо.

– Мы едем уже около сорока минут, – сказал Редрик, – Долго ещё?

– Я не знаю, – сказал Андрей на выдохе. Редрик нахмурился, предчувствуя неладное. – Раньше мы добирались до города минут за пятнадцать.

Огни вокзала окончательно скрылись из виду. Огней города всё еще не было видно. Видимость ограничилась до нескольких метров вокруг трамвая. Остальное же – сплошная непроглядная тьма…

Трамвай остановился.

– Только не говори, что… – осторожно начал Редрик, глядя вперёд.

– Народ! – крикнул Дима, отброшенный по инерции назад, – Мы заблудились?!