Я, стер все пылкие возражения эмоциональных строк на смартуотче, и насильно отправил в "Мир". Там он восстановится быстро. Договорились, что он будет постоянно оставаться там, до тех пор, пока не появится хоть какая-нибудь информация об отце. Когда она поступит, Пончик должен связаться со мной, где бы я ни находился.

Я переживал за Всеслава. Братец - кот, меня в этом не поддерживал, утверждая, что если бы произошло нечто непоправимое, он бы это почувствовал обязательно, не взирая ни на какие дали и временные координаты, объясняя свою уверенность, особой настройкой на какие-то пики мозговой и эмоциональной активности своего создателя. Скорее всего, он просто меня так успокаивал. Был бы действительно настроен, как он говорит, - уже давно нашел.

О том, чтобы отправиться к матери, в Мир, до того, как я найду отца, не могло быть и речи. Многое поменялось в моих планах, после встречи с ним. И, хотя я не отказался от посещения Смодонти Холла, пока придется его отложить.

Несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Появились новые вводные от Аксиньи.

– Привет, Тоха!
– прозвучал из смартуотча слишком жизнерадостный голос Димы.
– Как сам?

– Потихоньку, дружище! Что нового?

– Аксинья объявилась. Есть тема для поиска, - и замолчал, выжидая. Было слышно, как он тихонько сопит, - в его исполнении, явный признак озабоченности.

– Что, снова диваном все батоны отдавил? Или, стряпней своей благоверной уже сыт по горло?

– Скажешь такое!
– возмутился Дима.
– Тебя бы так кормили!

– И не говори!
– согласился я.
– Хочешь, расскажу, как все было?

– В смысле?

– В прямом. Почему ты долго не сидишь дома, и благодаря этому, считаешься одним из лучших поисковиков?

– Ну ладно, давай, - нехотя согласился он, польщенный моей двусмысленной похвалой.

– В общем, так. Сначала, после твоего возвращения, Люба переживает, глядя на явившегося домой доходягу.

Она: Бедненький ты мой! Как ты похудел, покушай, любимый, борщика вкусненького, свеженького! Колбаски еще возьми!

Ты: Да ты что, дорогая! Это же много! Отсыпь, пожалуйста, половину! Я столько не съем! Я же не бегемот! Отвык уже!

Она: Кушай, кушай, миленький! Одна кожа да кости остались! Смотреть не на что!

Ладно. Просит, - сделаю!

На следующий день, - то же самое.

Через месяц.

Она: И куда в тебя только, столько влазит, проглот? Ешь и ешь, не переставая, как бегемот, честное слово! Лопнешь же скоро! Пузо уже, ни в одни джинсы не впихивается!

Ты: Я же просил насыпать поменьше!

Дима ржет в ответ:

– Тебе-то откуда знать? Ты же холостяк! Хотя, прав на все сто!

– Чего тут знать? Хрен ты им угодишь! То, не так сидишь, то, - не так свистишь. Проходили. Давай, колись, в чем залипуха?

– В смысле?
– Дима снова сделал вид, что не понимает.

– Опять же, - в прямом, - ответил я, раздражаясь, - и не говори мне, что ее нет! Сопишь как паровоз, каждый раз, когда проблемы нарисовываются!

– А-а! Так ты об этом!
– неискренне радостно воскликнул он.
– М-м. Я пока сам не понимаю, будут проблемы или нет, но. Скорее всего, - да, будут.

– Чего она тебе сказала? И, пожалуйста, дословно.

– В общем так. Позвонила Аксиньюшка, - я машинально отметил про себя это его нежное: "Аксиньюшка!".

– Ночью, часа в три. Еле-еле, от сонных расспросов Любки отбился, соврал - мол, ребята по-пьяни, из клуба звонят, в ванную ушел разговаривать, чтобы та не слышала.

А дословно, опустив ветхозаветные приветствия прекрасной ведуньи, звучит так: "Скоро Ферда семилистная, в месте проклятом расцветет. Такое происходит всего лишь один раз в тысячу лет. Знакомцы ваши заклятые, на Лешозере встреченные, знают о том, и готовятся, как и в прежние времена. Местный люд их, уырками кличет, и боится, совсем не зря, прохода они простому человеку не дают, притесняют всевозможно, коли встретятся. На нас надежа одна, что не попустим ворогу.

Мол, дела наши, воинов и заступников за землю родную, по возврату "Петли Свентовида", иерархам ведомы, за что ими благодать Перуна на нас призвана, и хранить, и ограждать от демонов пришлых будет".

Я спросил ее, - что это за Ферда такая?

"Раз в тысячу лет расцветает на Воттовааре цветок диковинный. Тот, кто сорвет его во время полного цвета в полную луну, получит вечную жизнь и власть". И добавила, словно мысли мои прочитав: "Вы, с товарищем твоим, не сорвете его. Мне то ведомо. А демонов темных, бесноватых, допустить к нему никак нельзя!"

– У них, что?
– не понял я.
– В Белом Братстве, за цветочком и приглядеть-то некому, кроме нас? Как же они, все предыдущие тысячи лет управлялись? И, какая там петля?

– Свентовида. Та цепь, Корком разрубленная, - пояснил он, и добавил: - Думаю, - так и управлялись! Они же там, в Белом Синклите, не витязи и не ратники. Они - иерархи, хранители традиций и духа славянского. Хотя, наверное, постоять и за себя, и за землю свою смогут. Только, стоит ли им боронить от врага землю, не нужную самому народу, на ней живущему? Вот и ищут они тех, кто защитниками стать не побоится, и тихую славу победы скромно на себя взять, и громкое порицание поражения принять всеприлюдно.