Нельзя не упомянуть о научно-популяризаторской деятельности академика. Помимо популярных изданий «Слова о полку Игореве», он публикует очерки о классических произведениях литературы Древней Руси – «Великое наследие» (1975 и 1980); он инициатор и участник монументальной серии «Памятники литературы Древней Руси», выходившей с 1978 года в издательстве «Художественная литература»; под его редакцией вышло учебное пособие «История русской литературы X–XVII веков (1980 и 1985). Впечатляющими свидетельствами широты его культурного кругозора могут служить книга «Литература-реальность – литература» (1981 и 1984), где содержится подборка интереснейших комментариев к произведениям Пушкина, Некрасова, Гоголя, Достоевского, Лескова, Толстого, Блока, Ахматовой, Пастернака, которые Дмитрий Сергеевич объединяет понятием «конкретное литературоведение», и очаровательная «Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей» (1982 и 1991).

Теперь, по необходимости кратко, о культурозащитной деятельности. Дмитрий Сергеевич решительно выступал, начиная с 60-х годов, против амбициозных планов перестройки Невского проспекта, модернизации Екатерининского парка в Пушкине и Петергофского парка. По словам Д.А. Гранина, «он стал препятствием для ленинградских властей, для их безумных, невежественных, корыстных проектов. Он стал значительным препятствием – вокруг него объединялась общественность. Ей был нужен лидер, и этим лидером стал Лихачев» [101] . Благодаря Д.С. Лихачеву сохранился Земляной вал вокруг Новгорода, были спасены от разрушения многие храмы.

В этой деятельности особенно ярко проявились такие качества Лихачева-интеллигента, как толерантность и благоговение перед культурой. Эти же качества подсказали Лихачеву-ученому в 70-х годах перспективное и очень важное направление научной деятельности – экологию культуры [102] , которое закономерно привело Лихачева-публициста к разработке Декларации прав культуры. Эта декларация – хорошо продуманный и конструктивный документ конца XX столетия, который мог бы служить основой для государственной культурной политики в России и в других странах. Декларация была одобрена Конгрессом российской интеллигенции в 1997 году и рекомендована для введения в действие на территории Российской Федерации [103] , но, к сожалению, дальше дело не пошло.

Интеллигентское обаяние Дмитрия Сергеевича сделало его выступления по радио и телевизионные «Встречи в Останкино» нравственными уроками для массовой аудитории россиян. Он рассуждал доходчиво и просто о главных жизненных ценностях, о добром и прекрасном, о России, культуре, русской истории, о науке, литературе, об интеллигенции. Он не был красноречив и артистичен, но в его речах непринужденно являлись эрудиция, житейский опыт, иногда – мудрость, которые заставляли доверять ему и восхищаться им. Незаметно академик Лихачев сделался совестью нации. Пожалуй, это вершина русской интеллигентности, покорить которую удалось очень немногим.

Трудно было не прислушаться к его словам, когда он говорил: «Я мыслю себе XXI век как век развития гуманитарной культуры, культуры доброй и воспитывающей, закладывающей свободу выбора профессии и применения творческих сил. Образование, подчиненное задачам воспитания, разнообразие средних и высших школ, возрождение чувства собственного достоинства, не позволяющего талантам уходить в преступность, возрождение репутации человека как чего-то высшего, которой должно дорожить каждому, возрождение совестливости и понятия чести – вот в общих чертах то, что нам нужно в XXI веке. Не только русским, конечно, но особенно русским, потому что именно это мы в значительной мере потеряли в нашем злополучном XX веке» [104] .

Он, конечно, знал себе цену, чувствовал свою независимость и жил в соответствии с той моделью русского интеллигента, которую сам выработал для себя. Напряженный умственный труд [105] , многообразная публичная активность, представительство на научных форумах и в органах власти, самое же главное – поддержание высокого интеллигентского имиджа, несмотря на возраст, усталость, недомогания. Близко знавший его Даниил Гранин вспоминает: «Он не был святым. У него, как у всякого живого человека, достаточно было черт, которые могли не нравиться. Он был достаточно деспотичен, порой капризен, кого-то не поддержал, кого-то не принял, не понял. Жалуются, что имел любимцев, от некоторых вещей уклонялся, поддавался лести, бывал жесток… Было бы странно, если бы в наше время такой огромный человек, играющий такую большую очистительную роль в нашей жизни, был бы приемлем для всех. Был бы удобен. Всех бы устраивал». Тем не менее, власти оказывали ему знаки внимания: в 1966 году он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а в 1986 году ему было присвоено звание Героя Социалистического труда. В том же году он был избран председателем правления Советского фонда культуры, в 1989–1991 гг. был народным депутатом Верховного Совета СССР, не отказывался и от других общественных обязанностей.

Внучка академика Зинаида Курбатова, выросшая в его доме, рассказывает: «Дедушка был человеком властным, я бы даже сказала, деспотичным. Хотя в последние годы о нем часто вспоминают как о мягком и тихом человеке, нетрудно понять, что такой не смог бы пережить то, что пережил дед» [106] .

Да, действительно, Дмитрию Лихачеву, талантливому и любознательному мальчику из интеллигентной питерской семьи, пришлось непосредственно столкнуться с тупой и жестокой силой советского тоталитаризма. Это столкновение многому научило, закалило и, конечно, деформировало характер. Дмитрий Сергеевич очень ярко рассказывает в своих воспоминаниях о «мужестве русской интеллигенции, десятки лет сохранявшей свои убеждения и погибавшей в полной безвестности», о своем долге «человека-свидетеля века восстановить справедливое к ней отношение».

Замысел настоящего раздела состоял в том, чтобы использовать фигуру академика Д.С. Лихачева для персонификации идеального интеллигента-книжника XX века. Персонификация не означает мифологизации. В лице Дмитрия Сергеевича Лихачева видится не мифический герой без страха и упрека, а живое воплощение русской интеллигентности и книжной культуры. Дмитрий Сергеевич Лихачев в тяжелые годы перестроек и трансформаций сделался символом русской интеллигентности XX века, соединившей преемственность с поколением Серебряного века и почитание культурного наследия тысячелетней России, мужественное противостояние агрессивному невежеству и интеллектуальную независимость. Символ интеллигентности был необходим русским людям на излете тоталитаризма, и Д.С. Лихачев успешно выполнил свою миссию. Еще более этот символ нужен в наши дни, в условиях кризиса нравственности и культуры, в условиях разрушения отечественной книжности. Актуально и весомо звучат его пророческие слова: «Пока русская классическая литература доступна, пока она печатается, библиотеки работают и для всех раскрыты, в русском народе всегда будут силы для нравственного самоочищения» [107] . В чем же заключается сущность Книги и её магическая сила?