Это только в глупых книжках и фильмах отчаявшиеся люди рвутся ночью к соседям и бывшим друзьям. Смежная квартира была полным полна медиков. Лера подумала о чём-то подобном, но ведь они совсем не общаются, даже не здороваются.

Лера сначала хотела надеть свои убогие полусапожки на толстых каблуках из «распродажи» прямо на босу ногу, но словно кто-то ласково прикоснулся к ней и сказал: не паникуй, торопиться больше некуда, оденься, как следует, всё же зима. Но это не галлюцинации, не «голоса», просто какие-то тёплые, спокойные мысли.

И Лера натянула колготки, тёмно-голубые джинсы и «эксклюзивный» джемпер, связанный крючком, – мышино-серый, с белой сеткой на груди, а сверху серую стёганную куртку с капюшоном, которую звала «зековской». Но это же «квилтинг» – стёганый стиль!

За двадцать шесть лет своей беспросветной жизни Лера Кувшинкина ни разу не выходила на улицу в три часа ночи. Она удивилась, что город уже успел заткать снег.

В их дворе ослепительно светил фонарь. Дорога пуста, ни машинки. Как в том жутком кукольном мультфильме, где маленький мальчик остался один во всей Москве. И Лере тоже казалось, что она сейчас одна во всём мире. Хотя, почему «казалось»? Она и была совершенно одна на всём свете.

А вот через дорогу современный таксофон,– синий, карточный. «03», разумеется, без карты. У Леры она была, она постоянно пополняла её баланс и помнила длиннющий пин-код наизусть!

Лера впервые в жизни звонила в «скорую». Когда в мае на полу кухни она нашла бабушку с инсультом, то поручила это нелёгкое дело её подруге, соседке тёте Тане, у которой был домашний телефон. А теперь у Леры – венчание с кошмаром, никто не поможет.

Ей ответила молодая вежливая девушка с ангельским голосом,– наверное, студентка, ещё мечтающая изобрести лекарство от смерти. Обычно там отвечают злобные старые грымзы. Лера сказала:

–Моя мама что-то не двигается. Но она ещё тёплая!

В квартире за время её отсутствия ничего не изменилось. Лера поняла, что не сможет здесь находиться ни секунды, – у неё просто мозг разорвётся. И она стала ждать бригаду в подъезде, у замызганного окна с грязным подоконником.

Ей показалось, что прошла вечность. На зимней улице по-прежнему ни души, ни машинки. Но вот на пустой дороге между домами зловеще сверкнула «люстра» «скорой медицинской помощи».

На вызов приехали мужчина и женщина, – доктор по-джентльменски тащил тяжёлый переносной кардиограф. К пациентке они даже не подошли, спросив с порога в один голос:

–Когда вы обнаружили труп?!

–Какой «труп», она же ещё тёплая! – закричала Лера.

–Так они не сразу остывают,– сказала маленькая и толстая фельдшер.– Вон у неё трупные пятна. И вены спавшие. Сразу видно хроническую сердечную недостаточность. Почему она не лечилась? Молодая ведь женщина!

Лере же её мать всегда казалась глубокой старухой, да и выглядела она соответственно,– редкие, похожие на осеннюю траву волосы, испорченные многолетними химическими завивками.

В лице фельдшера – обида за всю районную медицину, не получившую ни копейки денег с этой пациентки. Лере хочется сказать об этом, но она знает, как это опасно: увезут на месяц «лечить нервы», а у неё – две кошки!

–Так я думала, что это кома или коллапс,– прошептала Лера. – Бабушка в мае от инсульта умерла, а теперь вот и мама…

–Так, той дамочке было уже, конечно, под семьдесят, – грустно подсчитал доктор,– а здесь…

–Что ж,– надменно сказала фельдшер, – дайте нам её паспорт, – мы выпишем вам справку о смерти. Одну отдадите милиции, другую оставите для похорон.

–Милицию тоже мне вызвать? – деловито спросила Лера.

Ей сейчас совершенно всё равно, что делать, главное, не быть здесь.

–Нет, мы сами вызовем. Ничего здесь не трогайте.

Увидев дату рождения, фельдшерица прикрикнула:

–Так она что, умерла сразу после своего дня рождения?!

–А что, так нельзя? – спросила Лера.

Анатолий Мариенгоф умер вообще в день своего рождения.

Всё вокруг неё, как в тумане. У Леры голос стал пьяным, она еле подбирает слова.

Фельдшер строго велит рассказать, как всё произошло.

–Она позвонила мне из другой комнаты,– не подумав, начала рассказывать Лера всякую чушь.

–А вы что, разве не вместе живёте? – перебила фельдшер Исакова.

–Вместе.

–Она работала?

–Да, до конца ездила на работу.

Исакова прикрикнула:

–Вы что, хотите сказать, что она пришла сегодня с работы? Могла работать в таком состоянии?

Наконец они убираются. Баба – типичная хабалка от бесплатной отечественной медицины. А вот доктор, хоть и не русский, его фамилия – Алиев, даже, кажется, расстроился, что не смог ничем помочь. Хотя мало ли у кого какая фамилия?