–И больше у Прозоровского с Игиным и Сёминым конфликтов не было?

–И это был не конфликт.

–Ладно, скажите, а какие у вас были отношения с Викторовым?

Пастухов пожал плечами, особо не задумываясь:

–Служебные.

–Вы в отпуск вместе выехали.

–Что же? Я в одну сторону, он – в другую.

–Прозоровский и над Викторовым шутил?

–Думаете, Прозоровский будет убивать? Надсмеялся над всеми, потом испугался, что сильно обидел своими шутками, и стал убивать?… Нелепость. Наоборот, если бы кто, как следует, обиделся на него, его бы и убил… Не там ищите, товарищ следователь.

Александра пытливо посмотрела на Пастухова – он опять начинал ей хамить. Или он по жизни такой наглый?

Пастухов не выдержал её взгляда, отвернулся, стал барабанить пальцами по стулу.

Она уткнулась в экран ноутбука. Две версии, и ни по одной нет зацепки.

–Скажите, Пастухов, психологическая обстановка на базе была здоровая? Вы вот рассказали, что Прозоровский над всеми зло шутил, может, кто-то ещё что подобное делал? Тут ведь тайга – вы и лес. Как в космосе. Кто-то не выдержал, и пошли убийства, да не просто, а с пытками.

–Может быть, – Пастухов остался равнодушен. – Я в отпуске выветрил усталость. Может, кто и слетел с тормозов, иначе бы такого кошмара не случилось.

–А ваша версия? Какова может быть причина убийства?

Пастухов не хотел раскрываться.

–Не знаю.

Александра стала налегать:

–Но вы ведь обдумывали происходящее?

Пастухов внимательно посмотрел на Александру, словно пытаясь ответить правдиво только взглядом, словами озвучив очередную отговорку:

–Да, обдумывал. Признаюсь, кроме мысли, что в нашем коллективе появился безумец, ничем другим объяснить происходящее не могу.

Александра резко переключилась:

–Как ваша семья?

–Спасибо, хорошо… А зачем вы это спросили?

Александра пожала плечами, сама удивилась:

–Просто… Чтобы не выглядеть черствым следователем… Ладно, Пастухов, идите, отдыхайте. Позовите из беседки Прозоровского.

–А что, я уже не интересен? – опять пошутил капитан.

Александра, смеясь, качнула головой.

–Идите, идите. Ну, вас.

Оставшись одна, она не спеша допила чай. С теми, кто отвечал на её вопросы, ничего подозрительного не творилось – они вели себя естественного, без нервного надрыва. Для убийц слишком они выдержанные. Они ведь не киллеры-профессионалы, и не разведчики, обычные офицеры-операторы и только. Александра рассчитывала, что во время приватной беседы-допроса ей удастся вычислить того, кто сжатой пружиной держал в себе груз убийств… Был ещё шанс, что кто-то выскажет то, что будет ключом к разгадке. Пока было всё ровно, но по версии с вертолётом уже появились четыре подозреваемых: Игин, Гущин, Стёпушкин и, чересчур забывчивый начальник базы Фарафа… Теперь Прозоровский – этот может быть толчком, нарывом тяжёлых противоречий (если они были), толкнувшим кого-то к преступлениям. Могло ведь и так случиться, что Прозоровский кого-то попросту «опустил», а такие, как Пастухов, сделали такому недотёпе несносную, насмешливую атмосферу, и тот, боясь Прозоровского, вылил злость на менее сильных обидчиков.

–Разрешите? – в приоткрытую дверь заглянул майор Прозоровский.

–Да, входите. Садитесь, пожалуйста.

Александра ещё раз внимательно изучила лицо Прозоровского. На нем читалась печать природной снисходительности к окружающим. К таким тянутся люди, таких уважают, именно, за этот вид, вальяжно-спокойный, уверенный… Да, трудно, глядя на человека, сразу же определить его душевный расклад.

Александра непростительно громко вздохнула, быстро вывела на экран новый бланк допроса и набрала фамилию Прозоровского.

–Устали? – доброжелательно спросил Прозоровский.

Александра улыбнулась – и голос у него харизматичный, с покровительственными нотками.

–Да нет. Извините… Что ж, давайте побеседуем.

Она прочитала на экране имя и отчество Прозоровского.

–Скажите, Андрей Владимирович, вам не тяжело в коллективе?

–Не понял, – искренне удивился Прозоровский. Он явно не ожидал такого вопроса. Начало, так начало!

Александра порадовалась про себя, что сразу вызвала лёгкое замешательство в стане «противника».

–Многие говорят, что вы, подчас, общаетесь с людьми чересчур, ну, как сказать по вежливее, вольно. Не стесняясь в выражениях.

–А… вы о моих шутках, – Прозоровский заулыбался. Лицо его при этом было спокойное, добродушно-рассеянное. – Я так говорю с мужиками, причём без злобы. Если такое кого-то не устраивает, пусть мне в лицо скажет. Если его слова меня убедят, я перестану над ним шутить.

–Получается, вас многие не любят на базе, но боятся сказать об этом открыто?

–Я не думал об этом. Да нет. Подлостей я не делал. И никогда не перегибал в шутках – это точно!

–Расскажите, как вы узнали об убийстве Сёмина?

Александра снова задала неожиданный вопрос, но, на этот раз, Прозоровский не отобразил на лице никаких эмоций, стал отвечать без всякого напряжения:

–Я был в домике. Забежал Игин, глаза дурные, ошалело заявляет: « Бабкин Сёмина нашёл мёртвого». Я побежал вслед за Игиным к навесу, там уже Фарафа, Синицын… Так это было.

–А про других?

–Также. Мне сообщали, когда убитых уже находили. Сам я никого первым не обнаруживал. Радиста нашёл Фарафа, Стёпушкин – Васина и Викторова.