– Так люди получили прощение?

– Во всяком случае, они к этому ближе, нежели я, – ответил Галаэрон.

Дайнод со жрецами обменялись понимающими взглядами, и один из них произнёс слова сочувствия, к которым Галаэрон испытывал отвращение ещё со времён обучения в Академии Магии:

– Не стоит беспокоиться, мастер стражи гробниц Колбатин – суровый, но справедливый командир.

Дайнод закатил глаза и отвернулся, Галаэрон же ответил:

– Я бы поверил в это, если бы мы провели последние лет двадцать в холмах Серого Покрова, а не на Южной Границе Пустыни, – игнорируя удивление на лицах обоих жрецов, он встал на колено возле воды и обратился к Такари. – Как себя чувствуешь?

– Как мотылёк с дыркой от клыка в спине, – отозвалась она весёлым, хотя и несколько слабым голосом. – Чувствую слабость, но безумно счастлива, что жива.

– Я залечил рану, – сказал Плюфан Трушот – старый охотник поддерживавший её. Он перевернул разведчицу, чтобы продемонстрировать нарыв в том месте, где раньше был прокол. – Но я не могу избавить её от заражения.

– Возможно, это не инфекция, – вмешался Мелегонт, вставая на бортик рядом с Галаэроном. – Можно взглянуть?

Плюфан кивнул.

– В Поющем Ручье вам всегда рады.

К огромному изумлению Нихмеду, маг вошёл в воду, не сняв даже обуви. Дайнод и Эамонд тоже вскинули брови, но благородный охотник и два его помощника не подавали никаких признаков удивления. Во время ежемесячных церемоний в их пастве частенько встречались люди.

Галаэрон перевёл взгляд на Валу, чтобы посмотреть, не кажется ли ей такое поведение странным, но на её лице застыло выражение полного изумления, и понять о чём она думает, было невозможно. А вот её люди смотрели на Такари с таким животным вожделением, что эльф заволновался, правильно ли оценили реакцию людей на издевательства Старейшины Холмов. Это поставило его в тупик куда больше, чем поведение Мелегонта, ведь для людей разведчица была всего лишь случайно пострадавшей в битве эльфийкой. Учитывая обстоятельства, они вряд ли могли влюбиться в неё, так что эльфу было трудно понять, почему просто вид её обнажённого тела пробудил в них такую страсть.

Оставляя запачканной в дороге одеждой разводы тёмной грязи, Мелегонт прошёл к центру озера и остановился возле Такари. Он пощупал нарыв и посмотрел на Галаэрона.

– След от хвоста фаэримма, не так ли? – не дождавшись ответа, он продолжил, – Ты не заметил? Он что-нибудь впрыснул ей?

– По хвосту разок пульсация пробежала, – ответил Нихмеду. – А позже я заметил в глубине раны что-то маленькое и горячее.

Плюфан поднял глаза.

– Я испробовал все известные мне противоядия.

Мелегонт покачал головой.

– Фаэриммы впрыскивают не яд, – сказал он. – Они откладывают яйца.

– Яйца? – Такари так быстро развернулась, что выскользнула из рук Плюфана. – Что значит «яйца»?

– Только одно за раз, – ответил маг. Он посмотрел на благородного охотника. – Они так размножаются.

– Как личиночные осы? – лицо Такари приобрело болезненный бледно-жёлтый оттенок. – Тогда прикончите меня, сейчас же! Я не хочу, чтобы какая-то дрянь съела меня изнутри!

– До этого не дойдёт, – успокоил её Мелегонт и повернулся к благородному охотнику. – Извлеките яйцо и назначьте лечение, как при лихорадке. Отдохнёт дней десять и будет в полном порядке.

На лице эльфийки читалось сомнение.

– Тебе легко говорить…

– Да, легко, я из себя выковырнул шесть таких, и рядом не было целителя, чтобы облегчить лихорадку, – маг потрепал разведчицу по щеке, кивнул благородному охотнику и побрёл к берегу.

– Дайнод, проследи, чтобы она отдыхала, как ей велели, – Галаэрон посмотрел на Такари и добавил, – После лечения вернёшься к своим на год.

– Спасибо, – отозвалась та с грустью в глазах, – но я подожду до того момента, как Киньон…

– Нет, ты отправишься домой сразу же, как только позволит здоровье, – перебил Нихмеду. – Даже если он его не озвучил, решение Киньон уже принял. И я хочу, чтобы ты побывала дома, пока я могу отдать тебе такой приказ. Ты слишком долго не была в Высоком Лесу.

На глаза Такари навернулись слёзы.

– Я…

Галаэрон прервал её взмахом руки.

– Мы ещё поговорим, прежде чем ты отправишься в путь, – сказал он. – Когда поправишься, навести меня.

Эльфийка кивнула и опустилась в руки Плюфана.

– До скорой встречи.

– До скорой встречи.

Галаэрон попросил жрецов поблагодарить за него благородного охотника, передал им для их богини золотого льва и принялся ждать, пока Мелегонт выберется из воды. Человек потёр пальцы друг о друга, делая пассы простенького заклятия, чтобы высушиться, но ничего не произошло. Он нахмурился и попробовал снова.

Одежда оставалась мокрой.

– Позволь мне, – предложил Галаэрон, весьма удивлённый неудачей мага. Мифал блокировал все заклятия, способные нанести вред Эвереске, если их читали не эльфы. Но едва ли заклятие просушки можно было назвать разрушительным. Да и Мелегонт бы ощутил на себе неприятное воздействие, если бы намеревался нанести какой-либо вред своим колдовством. Вместо этого чары просто не сработали.