Понимал ли это наш начальник дивизии или не понимал? Я думаю, что он, как офицер Генерального штаба, не мог бы быть столь невежественным в артиллерийском деле, но вследствие особой нелюбви к нам, артиллеристам, и в силу черствой натуры он искал только случая к чему-нибудь придраться.

Через некоторое время, когда я представил своих двух солдат за совершенный ими подвиг к награждению Георгиевскими крестами, начальник дивизии с едкой иронией обратился ко мне со следующей фразой:

– Скажите, пожалуйста, капитан, скоро ли последний из нижних чинов вашей батареи получит Георгиевский крест, а то мне ваши представления к наградам уже надоели.

– Это зависит от вас, ваше превосходительство, насколько вы не будете препятствовать этим моим представлениям, – ответил я.

За разведку подступов к крепости Перемышль в присутствии начальника штаба сектора вольноопределяющийся Н.А. Тиличеев произведен в прапорщики.

Событие в жизни [батареи] очень крупное: она обогатилась прекрасным, храбрым офицером.

Сам Николай Александрович никак не ожидал производства в такой короткий срок своей службы и был даже сконфужен этим событием, так как, по его искреннему убеждению, он совершенно не заслужил еще такой крупной награды.

Представление к его производству было сделано самим начальником штаба, обратившим свое особое внимание на выдающиеся способности моего вольноопределяющегося.

До его производства в офицеры солдаты батареи, всегда особенно почтительно относившиеся к нему, называли его по имени и отчеству: «Николай Александрович». После производства они стали его называть не иначе как «его благородие Николай Александрович», совершенно игнорируя фамилию.

Прапорщик Н. А. Тиличеев получил свое первое офицерское жалованье и принес все деньги мне:

– Командир, что мне с ними делать?

Я был очень удивлен этим вопросом:

– Как что? То, что обыкновенно делают с деньгами: расходовать их на свои нужды, конечно.

– Да мне они не нужны. Копить бессмысленно, мать моя материально обеспечена, а все, что мне нужно, я и так получаю в батарее.

– Все равно, на что-нибудь они вам пригодятся. Спрячьте.

Николай Александрович сгреб свои деньги обратно, запихал их в карман и вышел. Часа через полтора он пришел ко мне довольный, сияющий.

– Знаете, командир, я нашел применение деньгам.

– Ну?

– Я их роздал солдатам.

Действительно, Николай Александрович от меня отправился в батарею и роздал все свои деньги в зависимости от зажиточности и семейного положения солдат. Так продолжал он поступать и впоследствии.

Я получил телефонограмму: согласно приказанию начальника дивизии в вверенную вам батарею назначен на службу прапорщик 2-го артиллерийского парка Н. Н. Кувалдин «на исправление».

Я был крайне озадачен: странный взгляд у начальника дивизии на 6-ю батарею – при чем здесь «исправление»?

Пришлось немедленно навести справки, в чем провинился прапорщик Кувалдин, к которому понадобилось применить такие крутые меры. Выяснилось, что в каком-то местечке нижними чинами парка был разграблен винный погреб и как будто бы в этом предприятии принимал участие и этот прапорщик. Если это верно, то придется так или иначе отделаться от него.

В этот же день к вечеру прапорщик Кувалдин явился в батарею. Принял я его не с очень хорошим чувством, но так как он не проявил пока никаких признаков распущенности, я решил выждать некоторое время и постараться к нему приглядеться.

Конец ознакомительного фрагмента.