— Спасибо вам, — тихий голос рядом.

Черт, не слышал, как она вышла из дома, задумался.

— Вы простите меня. Рана была слишком тяжелой, — не стал говорить несовместимой с жизнью.

— Она долго мучалась?

— Нет, что вы. Она не мучалась. У нас есть специальное заклинание. Ее душа сейчас на пути к звездам.

— Она станет звездой как вы? Вы снова зажигаете звезды? — в глазах женщины радостный блеск, она возбуждена от восторга.

— Мы пока не зажигаем звезды. Ее душа на пути к звездам. Она не эргл, а вдруг она станет звездой? Ваш сын вырастет и будут смотреть на Илю в небе. Мы подарили ей покой, особым заклинанием. Нужно верить в чудеса. Почему она не может стать звездой?

— Спасибо, — женщина вновь поникла, поняв, что это лишь попытка ее утешить.

— Почему вы обрадовались, решив, что эрглы вновь зажигают звезды?

— Как? — она не поняла моего вопроса.

— Извините, я потерял память. Травма головы была. Не удивляйтесь.

— Если вы вновь сможете зажигать звезды, это значит что Алгол жив. Жив. Понимаете?

— Не совсем. Разве он сейчас не жив?

— Сейчас наш мир зажат как в тиски чужими богами.

— Почему боги Алгола не вмешаются?

— Боги Алгола? Никогда о них не слышала.

— Это я память потерял. Не обращайте внимания. Я, наверное, пойду?

— Да. Спасибо вам.

— Сына не ругайте.

Она устало махнула рукой.

— Мама, мама, — во двор с криками вбежали две маленьких девочки лет семи и пяти. — Там говорят, Илю нашу принц небесный принес.

Две пары любопытных глаз остановились на мне, потом вернулись к матери.

— Пойдем в дом. Господин уже уходит, то есть улетает, — она опять поникла, перед предстоящим разговором. Парень из дома так и не вышел. Я молча пошел прочь со двора. Мне тут нечего делать. Господин улетает, надо же. Господин. Я не против такого обращения, но в словах женщины был несколько иной смысл. Она будто признавала, что я высший. Взлететь в небо я не решился. Долго шел, провожаемый лаем собак, пока деревня не скрылась из вида. Лишь потом поднялся в небо. На душе было хреново. Из потаенных уголков сознания Лакира пришло понимание, куда нужно лететь. Плевать на занятия, плевать на все. Сейчас мне нужно туда.

Владыка медленно шел по заросшей тропинке. Она была очень узкая и терялась среди скал. В место, куда он направлялся прилететь невозможно, только по этой тропинке. Что-то непонятное происходило с его родом. Хоть Лакир и наделал глупостей, он его сын. Да, наказание суровое, но такова цена правления. Парню трудно, он может опять наделать глупостей. Главное не ошибиться.

Небольшой грот с затянутыми колючим кустарником окнами. Каменная скамейка у стены. Можно смотреть сквозь листья наружу, наслаждаясь уединением и тишиной. На скамейке одинокая фигура. Действительно одинокая. Инларон вдруг отчетливо почувствовал его одиночество.

— Я знал, что найду тебя здесь, — он сел рядом с сыном.

— Я случайно вспомнил про это место.

— Но ведь вспомнил?

— Да. Помнишь, как Жинара укололась о большой шип и плакала, а кровь капала у самой скамейки. Ты еще утешал ее, а Бранир морщил нос, словно малявка ни его сестра.

— Я рад, что к тебе возвращается память.

— Фрагменты, как вспышки в небе или осколки мозаики. Почему люди под нами низшие?

— Тебя взволновала смерть девочки? Ее нельзя было спасти.

— Следишь?

— Приглядываю, чтобы не наделал еще глупостей.

— Почему низшие?

— Так было всегда. Только высшие существа наделены магией и могут зажигать звезды. Могли, — поправился Инларон.

— Кроме магии, чем мы лучше людей или эльфов?

— Крылья.

— Кроме крыльев и того, что мы обитаем на этих островах?

— Почему тебя это так волнует?

— Не знаю, — голос Лакира полон грусти.

— Ты сильно изменился.

— Знаю.

Разговор остановился и двое никак не могли придумать, о чем говорить. Отец и сын, такие разные, ставшие вдруг совсем чужими. Пауза затягивалась и первым нарушил тишину Лакир.

— Отец, я тут немного, того, прижал кое-кого. Только они первыми начали.

— Ты про Гнурала?

— Да. Он в первый день заявил, что я ему должен, пять золотых.

— Теперь ты решил его потрясти?

— Да. Это сильно повредит твоей репутации? Мне отступить?

— Удивлен, что ты спрашиваешь. Тебе прежде не было дела до моего положения в клане, а тут такая осмотрительность. Некоторые изменения в тебе мне нравятся. Что касается клана Гнурала — не переборщи. Пока это школьные шалости, все можно замять. Избивать их, как ты поступил с Жердом, не стоит.

— Я постараюсь. Если пережму, ты дай знать, чтобы не пришлось при всех меня рук и ног лишать.

— Не можешь простить. Понимаю.

— Ты сможешь вернуть мне крылья?

— Через несколько лет. Прямо сейчас никак. Я же просил Жинару тебе все объяснить.

— Мне объяснили. Что мне теперь делать? Ради чего жить? Я не понимаю, ради чего мы живем? Что изменится, если исчезнут боги?

— Все. Алгол оживет. Ты поймешь. Не сразу, но ты поймешь.

Разговор опять прервался. Так они и сидели, молча, еще долгое время. Им было о чем поговорить, но между ними не было взаимопонимания. Дети разных миров не могли объяснить друг другу, в чем смысл жизни.