Шрифт:
– Что ж, – произнес Теонард медленно, – одиннадцать против шести.
В голосе не было торжества или бахвальства, лишь спокойная констатация факта.
Отодвинув кресло, он встал. Обошел стол и приблизился к Страгу. Мраморный пол под сапогами отзывался тихим стуком.
Поединщик тоже поднялся. Две фигуры стоят напротив друг друга. В глазах циркача как будто пророс колючий репейник, в Теонарда уперся враждебный взгляд.
Глава протянул ладонь.
– Страг, ничего личного. Отдай Осколок. Через неделю заберешь.
Поединщик усмехнулся, продемонстрировав крепкие белые зубы.
– Сними его с моей отрубленной головы, – предложил он.
Теонард скользнул взглядом по торчащей за спиной Страга рукояти секиры. Арбалетчик отступил на шаг.
– Грагрх. Булук, – обронил он.
Громадный тяжелый огр и еще более здоровенный, как ожившая скала, Грагрх подошли к Страгу с боков.
– Отдай по-хорошему, – прогрохотал тролль. – Мы не желаем тебе зла.
– Ничего личного, – кивнул огромный, как два сарая Булук. – Теонард для всех должен быть законом. Раз уж мы его выбрали.
Страг опустил голову. Когда вновь посмотрел на Теонарда, лицо исказила бессильная ярость. Скрепя сердце, нагнул голову и снял цепочку с тускло блестевшим Осколком. Медленно положил в широкую ладонь Теонарда.
– Гвоздь мне в пятку! – сказал он угрюмо. – Твоя взяла. Сейчас драться с тобой не стану – не для того стал Хранителем. Но если не отдашь через неделю, как обещал, то убью тебя и любого, кто станет на твою защиту.
– Дело того стоит, – произнес Теонард убежденно, убирая Осколок в карман.
Они остальные хмуро смотрели, как за Страгом хлопнула дверь. Затем стали расходиться сами.
Зал Советов пустел. Хранители уходили с гадостным чувством. Каждый спешил вернуться к повседневным делам, чтобы выгнать из головы хмурые мысли – теперь, после случившегося, на месте циркача может оказаться он сам.
Теонард вышел последним. Осколок, добытый им на Горе, висит на шее под кафтаном. Вместе с амулетом, что добавляет болтов в его охотничий арбалет. Второй Осколок упрятан в карман. Сам не зная, почему, Теонард вцепился в него мертвой хваткой.
Глава 7
У Страга все в груди клокотало. С подобным неуважением к нему относились в цирке, где Ковмак или Эрих частенько били плетьми в присутствии остальных. На спине до сих пор паутина застарелых шрамов.
Тем сильнее негодование сейчас – человек, которого считал если не другом, то союзником, предательски ударил в спину. А остальные, с которыми уже тоже многое прошли, поддержали его решение. От этого еще неприятнее, внутри все закипало. Дружеские отношения и желание сотрудничества оказались выдумкой, миражом.
Такие мысли крутились у него, пока шел по специально протоптанной дорожке назад в замок. Хотя все вроде друг с другом уже пообвыкли и притерлись, ан нет, сегодняшнее собрание показало, что большинство по-прежнему радуется неудачам других. Нет ничего приятнее, чем смотреть, как у соратника отберут Осколок, которым он дорожит больше всего.
Страг остановился и сделал глубокий вдох, чтоб успокоить гнев. Замок стоит прямо впереди. Невысокий и компактный, по бокам пара круглых башен. Стекла окон ярко горят в оранжевых лучах перевалившего за полдень солнца.
В ближайшей башне на первом ярусе распахнуто окно. Поединщик сначала нахмурился, но потом вспомнил, что это гостевая комната, в которую самолично поселил Араона.
Он двинулся дальше. Справа зеленеет лесок воргов, слева – нагромождение громадных серых камней, среди которых обычно спит Грагрх.
– Страг, подожди! – раздался позади голос горгоны.
Поединщик и не подумал остановиться. Над головой захлопало, будто на сильном ветру полощутся простыни, сверху ударил ветер от взбиваемого мощными крыльями воздуха.
Рядом опустились горгона и гарпия. Крылья тут же компактно сложились за спиной.
– Это решение на Совете, – быстро сказала Аэлло, с сочувствием глядя циркачу в глаза, – это неслыханно!
– Теонард поступил непорядочно, – согласилась Эвриала. – Он не имеет прав ни с кем вот так…особенно в присутствии остальных.
Аэлло посмотрела на Страга, на миг показалось, что светловолоска хочет его обнять, и отстранился. Еще одного унижения циркач не хотел. И так уже, можно сказать, выпороли прилюдно. Если еще и прилюдно пожалеют – это будет дальше некуда.