Несколько минут мы молчали. Когда машина затормозила у дверей моего отеля, я сказал:

— Джордж, если ты хоть сколько-нибудь ценишь мои советы, разбей эту машину вдребезги, пока не поздно. Если это тебе удастся. Она опасна. Она может...

— Что она может?

— Не знаю. Тем-то она и ужасна.

Он завел мотор, снова выключил его и задумчиво поглядел на меня.

— Я... Что ж, может быть, ты и прав, Уолтер. Но я получаю такую прибыль... ведь из-за нового металла она еще больше, чем я тебе сказал... и у меня просто духу не хватает остановиться. А она становится все умнее. Я... я не говорил тебе, Уолтер, что теперь она сама чистит свои потроха? Она выделяет графит.

— До свидания, — сказал я и так и стоял на краю тротуара, пока его машина не скрылась из виду.

Я собрался с духом и зашел в типографию Ронсона только к вечеру следующего дня. Дурные предчувствия овладели мною прежде, чем я открыл дверь.

Джордж сидел в своей конторе за столом, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Когда я вошел, он поднял голову и уставился на меня налитыми кровью глазами.

— Ну? — спросил я.

— Я попробовал, — сказал он.

— Разбить его?

Он кивнул.

— Ты был прав, Уолтер. А я очень долго тянул и вот теперь дождался. Он слишком умен для нас. Смотри! — Он выставил вперед левую руку, и я увидел, что она обмотана бинтом. — Он плюнул в меня расплавом.

Я тихонько присвистнул.

— Слушай, Джордж, надо отсоединить его от сети...

— Это я уже сделал, — сказал он. — Обесточил снаружи, для безопасности. Но ничего из этого не вышло. Он начал генерировать ток внутри себя.

Я шагнул к двери, ведущей в типографию. Жутко было даже заглянуть туда. Заколебавшись, я спросил:

— Что, если я...

Он кивнул.

— Все будет в порядке, если не делать лишних движений, Уолтер. Главное — не хвататься за кувалду или что-нибудь в этом роде, понял?

Я решил, что отвечать на это не стоит. Скорее бы я напал на королевскую кобру с зубочисткой в руках. Всей моей смелости хватило лишь на то, чтобы приоткрыть дверь и заглянуть в типографию. То, что я там увидел, заставило меня немедленно нырнуть обратно в контору. Когда я заговорил, мой голос звучал как-то странно даже для моих собственных ушей.

— Джордж, это ты передвинул машину? Она теперь шага на четыре ближе к...

— Нет, — сказал он. — Я ее не двигал. Пойдем выпьем, Уолтер.

Я перевел дух.

— Ладно, — сказал я. — Только скажи сначала, какой у тебя теперь распорядок. Почему ты не...

— Нынче суббота, — сказал он. — Я... он перешел на пятидневную сорока-часовую рабочую неделю. Вчера я дал маху — взялся набирать на нем книгу о рабочем законодательстве. Видимо... Ты понимаешь...

Он полез в верхний ящик стола.

— Одним словом, вот тебе гранки манифеста, который он выпустил нынче утром: здесь он требует прав. Может, это и к лучшему; как бы то ни было, он разрешил вопрос насчет переработки, понимаешь? Сорока-часовая неделя означает, что отныне я буду брать не так много работы, но все равно получу свои пятьдесят долларов в час, и это еще не считая прибыли от превращения навоза в типографский сплав, это очень неплохо, но...

Я взял из его рук гранки и поднес к свету. Текст начинался словами: Я, ЭТАОИН ШРДЛУ...

— Это он сам написал? — спросил я.

Он кивнул.

— Джордж, — сказал я. — Ты говорил насчет выпивки...

Видимо, выпивка прочистила-таки нам мозги, потому что после пятого круга все стало очень хорошо. Так хорошо, что Джордж поразился, как же он не додумался до этого раньше. Он объявил, что с него довольно, более чем довольно. Уж не знаю, то ли манифест Этаоина притушил в нем жадность, то ли его доконало то, что машина сама передвигается, то ли еще что-нибудь, но теперь он считал, что больше ничем не обязан машине.

Мне удалось втолковать ему, что от него требуется только держаться от машины подальше. Мы могли прекратить издание газеты и вернуть заказы, на которые он заключил контракты. За некоторые из них ему придется платить неустойку, но теперь, после периода его невиданного процветания, у него был изрядный куш в банке, и после всех выплат останется чистыми круглая сумма в двадцать тысяч. С такими деньгами он может запросто начать выпуск новой газеты или по-прежнему выпускать существующую в другом месте, продолжая выплачивать ренту за прежнюю типографию, и пусть Этаоин Шрдлу подавится своим презренным металлом.