Шрифт:
1) люксу, или солнечному центру;
2) к четырем группам, образуемым четырьмя планетами, имеющими луны;
3) к серии, образуемой сочетанием четырех групп и разных небесных тел вокруг солнечного стержня.
Перейдем к беглому рассмотрению двенадцати страстей коренной октавы второй степени.
XIII О двенадцати страстях, коренных в октаве [43]
Я уже дал их классификацию – пять чувственных, четыре аффективных, три распределительных. Трое последних едва известны цивилизованным; мы наблюдаем лишь их проблески, и эти проблески порождают великий гнев моралистов, яростных врагов наслаждения. Влияние этих трех страстей столь незначительно и проявляются они столь редко, что мы не имеем даже их отчетливой классификации; я должен был назвать их страстью к соединению (engrenante), страстью к переменам (variante) и градационной (graduante) [44] ; но я предпочитаю именовать их по номерам – 10, 11, 12; я подожду с их определением, потому что трудно поверить, чтобы Бог, при всем его могуществе, мог изобрести такой социальный строй, где можно было бы утолить эти три страсти, столь ненасытно жаждущие наслаждения.
43
«… кроме того, что он был социалистом, то есть представителем определенной линии политической мысли, он был еще и безумцем, и метафизиком, то есть философом, очень склонным к числовой мистике. Будучи сам немножко педантом, он очень любил считать. Он разделил человеческие страсти на двенадцать основных, потом строил и подсчитывал возможные из этих двенадцати страстей комбинации. Но кстати, здесь существуют два следствия. Одно – лингвистическое следствие, потому что, делая очень дробную классификацию, подсчитывая что-то, мы должны называть элементы классификации словами, а язык наш беден, и приходится изобретать слова. И он изобретал фантастические, очень красивые слова […] Просто очень интересно. Особенно в одной его книге, которая долгое время оставалась неопубликованной […] Добродетельные, просто до ужаса пресные ученики Фурье (сам Фурье был безумец, а ученики, будучи тоже революционерами, были при этом очень, так сказать, порядочными людьми, „поджатогубиками“) ужасно стеснялись этого манускрипта […] Манускрипт был опубликован где-то, может быть, в шестьдесят втором году в Париже (в 1967 г. в издательстве «Антропос» – примеч. ред.) Он называется «Новый любовный мир» – толстенная книга в четыреста страниц, где Фурье применил все принципы своей философии, в том числе и серийный принцип комбинаций возможных человеческих страстей. Он применил все это к любовным отношениям и в итоге получил очень забавные, смешные, веселые вещи, потому что ведь самое прекрасное зрелище – это, вообще-то, зрелище человека, идущего до конца в возможностях мысли или желания. […] Для Фурье богатством отношений было, в том числе, и отношение любовное, и потом, у него есть прекрасные рассуждения о всяких страстях и прочее, есть фантастическое, просто невиданное описание полигамических оргий, причем при словесно-количественной мании он ведь должен каждое сочетание, позицию как-то называть, и у него, повторяю, просто фантастические названия». (Мамардашвили М. Очерк современной европейской философии. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 307–309).
44
Три высшие страсти Фурье практически не упоминает в этой книге, но он весьма подробно описывает их в работе «Новый промышленный и общественный мир или изобретение метода привлекательной и естественной индустрии организованной по сериям построенным на страстях» (М.: Соцэкгиз, 1939 г):
«…Это созвучие устанавливается при посредстве трех малоизвестных и оклеветанных страстей, которые я назову: 10) кабалист, 11) папийон и 12) композит.
Они должны установить гармонию страстей внутри и извне, в их внутренней и внешней игре…
Кабалист, или дух партий, – это мания интриговать, чрезвычайно сильная у честолюбцев, придворных, корпоративных организаций, коммерсантов и светских людей. Отличительной чертой интриги всегда было сочетание расчетливости со страстью: у интригана все построено на расчете: жест, взгляд, все обдуманно и, однако, быстро… Этот пыл десятой страсти, называемой кабалист, является, таким образом, рассудочным и образует контраст со слепым стремлением порывов, характерным для 12-й страсти – композит. Каждая из этих двух страстей стимулирует группы промышленной серии посредством двух противоположных импульсов. Кабалист является для человеческого разума потребностью столь властной, что, за отсутствием реальных интриг, он жадно ищет искусственных – в игре, в театре, в романах. Если вы соберете компанию, то нужно им создать искусственную интригу, засадив их за карты или выдумав какой-нибудь предвыборный заговор. Главное свойство страсти кабалист в механизме серии – возбуждать разногласия или соперничество между группами родственного характера, чтобы оспаривать пальму первенства и влиять на исход голосования.
Страсть папийон приводит к равновесию между телесными и духовными способностями, что является залогом физического здоровья и развития ума. Только она может создать то всеобщее доброжелательство, о котором мечтают философы; поэтому, если участники какой-нибудь работы рассеяны в сотне других групп, то в силу этого состояния получается, что каждая группа имеет друзей во всех других группах. В механизме строя Цивилизации мы наблюдаем как раз обратное: каждая профессия равнодушна к интересам других профессий, а часто даже враждебна им.
Страсть папийон является мудростью с оттенком сумасшествия; то же самое можно сказать о двух других страстях. Эти три страсти чрезвычайно активны у детей, у нейтрального пола, который, будучи лишен двух страстей, называемых низшими сердечными страстями, половой любви и отцовской любви, с большим увлечением отдается трем механизирующим страстям: поэтому мы видим, что дети склонны к интриге, к экзальтации и к непостоянству даже в играх, которые никогда не продолжаются свыше двух часов без перемен.
…Одиннадцатая, так называемая папийон – страсть к порханию – потребность разнообразить свои наслаждения, порхать от одних удовольствий к другим, …страсть двенадцатая, так называемую композит, потребность упиваться одновременно двумя наслаждениями, сочетание которых поднимает опьянение на ступень экзальтации.
Кабалист и композит представляют совершенный контраст: первая – порыв умозрения и рассудка; вторая – порыв слепой, состояние упоения и воодушевления, рождающихся под влиянием чувственных и духовных наслаждений, испытываемых одновременно…
Резюмируя сказанное, приходим к заключению, что три органических импульса серий:
страсть кабалист, или рассудочный порыв,
страсть композит, или слепой порыв,
страсть папийон, или мания разнообразия,
настолько идентичны с тремя рычагами компактной последовательной расстановкой групп, разделением труда и короткими сеансами по выбору, что можно с таким же успехом обосновать теорию импульсов или рычагов, потому что одно порождает другое: действие этих шести двигателей в страстной серии нераздельно». – Примеч. ред.
Семь страстей – аффективные и распределительные – зависят больше от души, чем от материи; они играют роль первичных. Их комбинированное действие порождает страсть коллективную или образуемую сочетанием семи других, подобно тому как белый цвет создается сочетанием семи цветов радуги; эту тринадцатую я назову гармонизмом, или унитеизмом; она еще более неизвестна, чем страсти номеров 10, 11 и 12, на которых я еще не останавливался; но и не зная их, можно рассуждать на тему о всеобщем их влиянии. Так я и сделаю.
Хотя эти четыре страсти – 10, 11, 12 и 13 – совершенно заглушены нашими обычаями цивилизованных, однако зародыши их живут у нас в душе; и это нас утомляет, тревожит в большей или меньшей мере в зависимости от активности этого зародыша в каждом отдельном человеке. Вот почему многие цивилизованные на протяжении всей своей жизни томятся даже в том случае, если они владеют всеми предметами своих желаний. Свидетельством тому Цезарь, который, взойдя на мировой престол, удивлялся тому, что, достигнув столь высокого ранга, он ощущает лишь пустоту и скуку. Эта тревога Цезаря имела единственной причиной влияние четырех заглушенных страстей, и в особенности 13-й, которая чрезвычайно активно действовала на его душу; своим счастьем он наслаждался тем меньше, что достижение наивысшего ранга не оставляло уже желать ничего большего, что могло бы его рассеять и служить противоядием для этой 13-й страсти, которая в нем преобладала.
Как общее правило, то же несчастье постигает примерно всех великих людей цивилизации; так как их душу сильно волнуют эти четыре страсти, не имеющие простора для своего развития, то неудивительно, что обычно рядовой человек более довольствуется своим маленьким счастьем, чем великие люди своими великолепными наслаждениями. Это столь восхваляемое величие – Трон, Господство и пр. – есть благо реальное, что бы ни говорили философы; но эти блага имеют свойство возбуждать, а не удовлетворять четыре заглушенные страсти; этим объясняется то, что средний класс более способен наслаждаться при наличии меньших ресурсов, потому что его мещанские (bourgeois) навыки возбуждают в нем лишь девять первичных страстей, которые имеют некоторый простор для своего развития при строе цивилизации, тогда как три распределительных и гармонизм этого простора вовсе лишены.
Как общее правило, влияние трех распределительных страстей порождает характеры, именуемые свободолюбивыми, беспутными и т. д. 13-я страсть, или гармонизм, порождает характеры, именуемые оригинальными: этим людям не по себе в нашем мире; они не могут свыкнуться с обычаями Цивилизации.
Варварам почти чужды эти четыре страсти, которые на данной общественной ступени совершенно не пробуждаются; недаром они больше нас довольствуются своими грубыми нравами, складывающимися под влиянием девяти страстей материального и духовного характера, единственных, которые их волнуют.
В качестве резюме скажу: если полноценное счастье человеческий род обретает только в строе групповых серий, или в строе комбинации, то объясняется это тем, что данный строй полностью обеспечит развитие двенадцати коренных страстей, а следовательно, и тринадцатой страсти, которая есть комплекс семи главных. Отсюда следует, что в этом новом общественном строе наименее счастливый из индивидуумов, будь то мужчина или женщина, все же окажется во много раз счастливее, чем могущественнейший из королей в наши дни; и это потому, что подлинное счастье заключается лишь в удовлетворении всех страстей.
Двенадцать коренных (radicales) страстей подразделяются на множество оттенков, преобладающих в большей или меньшей мере в том или другом индивидууме. Отсюда бесконечное разнообразие характеров, которые, однако, могут быть сведены к восьмистам (десяти) главным. Природа наделяет ими наугад детей того и другого пола; среди восьмисот (десяти) детей, собранных без какого бы то ни было подбора, можно найти зародыши всевозможных совершенств, достижимых человеческим разумом; этим я хочу сказать, что каждый из детей от природы одарен способностью, достаточной, чтобы стать равным одному из изумительнейших людей, которых видел мир, как Гомер, Цезарь, Ньютон и пр. Если взять общую цифру населения Франции – 36 млн. – и разделить это число на восемьсот (десять), то окажется, что в этом государстве имеется 45 тыс. индивидуумов, способных сравняться с Гомером, 45 тыс., способных сравняться с Демосфеном, и т. д., если бы только их готовили к этому с трехлетнего возраста и давали бы им естественное воспитание, которое развивает в человеке все зародыши, заложенные в него природой. Но такое воспитание осуществимо только при прогрессивных сериях, или комбинированном строе; можно себе представить, каков будет в этом новом строе приток знаменитых людей во все отрасли человеческой деятельности, если население одной только Франции уже даст 45 тыс. в каждой из них. Итак, когда весь земной шар будет организован и численный состав его населения доведен до 3 млрд., тогда на земном шаре постоянно будет 37 млн. поэтов, равных Гомеру, 37 млн. ученых геометров, равных Ньютону, 37 млн. драматических писателей, равных Мольеру, и так со всеми мыслимыми талантами. (Разумеется, эти исчисления приблизительны, и напрасно парижские газеты принимают их буквально.)
Большое заблуждение думать, что природа скупа на таланты; она щедра сверх наших желаний и наших потребностей; но ваше дело – уметь распознать и развить эти зачатки; а вы в этой области столько же невежественны, сколь невежественен дикарь в вопросе обнаружения и эксплуатации горных залежей. Вы не обладаете никаким искусством, никаким пробным камнем для распознавания того, к чему предназначила природа индивидуумов, какие зачатки заложены в их душу; при цивилизации эти зародыши попираются, они глушатся воспитанием, и из миллиона людей этого едва ли избегнет один. Искусство распознавания этих зародышей – одно из тысячи чудес, которым научит вас теория прогрессивных серий, где каждый развивает и совершенствует до наивысшего предела различные зачатки талантов, заложенные в него природой.