Тарья сделала глоток воды, попрощалась с полицейскими и вышла из комнаты.

— Что думаешь? — спросил Лукас капитана, когда они остались одни.

— Надо осмыслить все, что она сказала. Но на первый взгляд искать с ней нечего. Несчастная женщина…

— А мне она показалась вполне счастливой. Для ее-то состояния.

— Она оптимист, Лукас. Жизнь каких только сюрпризов не преподносит.

— Так забавно, конечно…

— Что забавно? — спросил Арманду.

— Я некоторое время назад начал играть в «Иннер-брейкер». Игра такая по сети.

— Стрелялка, что ли?

— Нет, не стрелялка. Это что-то типа интеллектуальной викторины, когда находишь по сети случайного соперника и можешь с ним сыграть сет раундов на разные темы — история, наука, лингвистика и все такое. Кто на большее число вопросов отвечает правильно, тот и выигрывает. Да аналогов куча в сети!

— Ну, допустим. А причем тут твоя игра?

— Там я с одной женщиной играю. Она неважно играет, но дело не в этом. Игроки не видят друг друга, могут только переписываться. И как-то раз я долго не заходил в свой профайл, а когда зашел, увидел от нее сообщение: «Ну что, играем?»

— Рассказ ребенка младшей школы…

— Ну подожди! Дай дорассказать. А я же в школе по самоучителю испанский пытался выучить, чтобы «Сто лет одиночества» в оригинале почитать. Так вот, я ей отвечаю по-испански: «ђSМ!», то есть «да», а она мне пишет: «NoHablas espaЯol?», то есть «Ты говоришь по-испански?»

— А ты прям реально говоришь?

— Ну, как говорю… Говорить-то не с кем, но на каком-то элементарном уровне могу переписываться. Короче, слово за слово, и мы с ней каждый раз, как сыграем очередной раунд, переписываемся по-испански. Она прям очень неплохо пишет на нем. И кроме ее той первой фразы мы друг другу ни слова по-английски больше не написали. Самое смешное, что только через неделю она поняла, что я парень, а не девушка. Так вот, у нее, прикинь, рак крови, терминальная стадия. Причем когда болезнь поддавалась лечению, она ее не лечила. Намеренно.

— Это как? Жить надоело?!

— Говорит, что сильно согрешила в молодости и восприняла болезнь как воздаяние. Если я правильно понимаю смысл.

— Больная…

— А когда здравый смысл, видимо, возобладал, и она стала лечиться, то было уже поздно. Сейчас у нее активная стадия терапии, но она говорит, что прогнозы неоднозначные. Как раз после разговора с Тарьей Экман я о ней вспомнил. У одной есть болезнь, которую она не может вылечить, хотя многое бы отдала за то, чтобы исцелиться. У второй — был какой-то хронический лейкоз, который лечится на раз-два, а она целенаправленно хотела довести ситуацию до крайности, чтобы быть наказанной за непонятно какие грехи.

— Может, она фанатичка какая?

— По общению не похожа. Вполне нормальная.

— А все потому, Лукас, что глупость человеческая не знает пределов. И мировая история — лучшее тому свидетельство. Пойдем, у нас еще с тобой работа. Надо подготовить протокол по результатам беседы с Экман и загрузить его в матрицу дела. Прокурор будет интересоваться.

— Сделаем. А кто у нас следующий?

— Мамуль, привет! Как ты? — весело звучал голос Леи.

— Привет, детка! Я хорошо. А ты? С учебой все в порядке?

— Да, все отлично! И в плане оценок тоже! Сейчас вообще самое интересное началось — у нас пошли практикумы, и мы работаем с настоящими пациентами! Это ужасно захватывает! Я общаюсь с женщиной, которую стали посещать суицидальные мысли. Провожу с ней терапию под руководством своего научного куратора.

— Лея, дочка, ты сейчас сказала «пациенты», и у меня прямо сердце сжалось. Пусть и не медицина в ее классическом выражении, но хотя бы так! Пациенты! У моей дочери будут пациенты!

— Ой, мамуль, да даже если б я пошла в ветеринары, ты тоже была бы счастлива! Главное, что лечит. А кого — дело десятое! Ты такая смешная у меня. Как там ваш суд? Как Сабрина? Она все еще работает у тебя ассистентом?

— Работает, да. Она чем-то мне тебя напоминает, детка, и мне становится легче. Очень скучаю по тебе. Иной раз такая тоска возьмет, что ни работа, ни домашние дела отвлечься не помогают.

— Мамуль, я тоже по тебе скучаю. Сейчас сессия закончится, и я к тебе приеду.

— Скорей бы! Как Ник твой?

— С ним все хорошо. И у нас с ним тоже все хорошо. Я его люблю, мам.

— Конечно, любишь. Я рада за тебя.

— Ладно, мамуль, я побегу. Надо проект один закончить, а еще в магазин заскочить. Мы с Ником решили на выходных генеральную уборку сделать, а у нас дома, кроме бумажных полотенец, ничего нету. Целую, мамуль!

— Пока, детка.

Не прошло и полминуты после окончания разговора, как Валерия перезвонила дочери. Когда Лея приняла вызов, то вид у нее был такой, будто за прошедшие секунды она осознала свой прокол. Лицо ее горело от волнения.