Шрифт:
Вы признаете, что лично допрашивали Слезберг и угрожали ей расправой?
ОТВЕТ: Нет, этого я не признаю. После ареста ее сразу ко мне не доставляли, и я ей не угрожал расправой. Что касается эфироносных культур, то это не соответствует действительности.
ВОПРОС: Вам оглашаются показания другого следователя МВД СССР Зубова: «По-моему, на Слезберг, кроме указания, что она шпионка, никаких конкретных материалов не имелось. Тем не менее указание исходило допрашивать ее как шпионку и добиться от нее признательных показаний. Мне было дано указание также побить Слезберг, и она два раза была побита мною, но не помню, какие она дала после этого показания. Знаю только, что она от них отказалась. Мне было известно, что по делу этой группы арестованных брались показания на Жемчужину. Должен отметить одно обстоятельство: когда я допрашивал Слезберг, она давала показания, что между нею и Берия существовали какие-то принципиальные разногласия по поводу эфиромасличных культур в Грузии».
Вы признаете это?
ОТВЕТ: Это неправда.
ВОПРОС: Вы признаете, что постановления о расстреле лиц, переименованных в предъявленном вам списке, оформлены вашими соучастниками задним числом, через несколько месяцев после расстрела?
ОТВЕТ: Мне это неизвестно.
ВОПРОС: Влодзимирский вам хорошо известен?
ОТВЕТ: Известен, личных счетов нет.
ВОПРОС: Оглашаю вам показания Влодзимирского от 29 июля 1953 года:
«Я помню, что с 17 октября 1941 года я вылетел в Краснодар на строительство оборонительных рубежей вместе с группой сотрудников «Главоборонстрой» и из этой специальной командировки вернулся в Москву только 25 февраля 1942 года. Через некоторое время, видимо в первой половине марта 1942 года, меня вызвал к себе в кабинет заместитель] наркома внутренних дел Кобулов Б. и сказал, что нужно оформить дела на арестованных, расстрелянных по специальному указанию осенью 1941 года. Кобулов предложил составить по определенной им форме специальные заключения на каждого арестованного отдельно об их расстреле.
При составлении этих заключений даты, насколько я помню, не указывали, и Кобулов, а также и прокурор оформили их своими подписями.
Такие заключения были составлены на группу расстрелянных, но число их сейчас точно я не помню.
Я затрудняюсь сказать, кто конкретно составлял эти заключения. Видимо, это делали следователи, но кто именно – я затрудняюсь вспомнить.
Составленные заключения, в которых было написано, что этих лиц полагал бы целесообразным расстрелять, подписал я. Даты, когда я подписывал заключения, я не указывал, потому что форма, данная Кобуловым, даты не содержала. Кобулов утверждал лично эти заключения, но ставил ли он сам дату, я не помню. Во всяком случае, если на заключении ставилась дата – октябрь 1941 года, то это делалось задним числом».
Теперь вы признаете, что постановления о применении расстрела ко всем арестованным были сфальсифицированы и оформлены задним числом?
ОТВЕТ: То, что говорит Влодзимирский в части составления заключений по расстрелянным, я впервые слышу, и мне это неизвестно.
Протокол прочитан мной, записано все с моих слов верно.
Берия
Хочу дополнить, что список мною докладывался в инстанции и был санкционирован.
ВОПРОС: Докладывали ли вы в инстанции о том, что Кедров М. С. оправдан Военной коллегией Верховного суда СССР и подлежал немедленному освобождению из-под стражи?
ОТВЕТ: Я этого не докладывал, так как сам не знал об оправдательном приговоре, о чем я показал ранее.
ВОПРОС: Вы обязаны были знать об оправдательном приговоре?
ОТВЕТ: Мне не доложили об этом.
ВОПРОС: Вы докладывали в инстанции, что Белахову предъявлено обвинение по такой статье, по которой не предусмотрена высшая мера наказания – расстрел?
ОТВЕТ: Нет, не докладывал, мне это тоже не было известно.
Прочитал, записано все с моих слов верно.
Л. Берия
Допрос окончен в 24 часа 31.VII. 1953 года.
Р. Руденко
При допросе присутствовал и вел запись протокола следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР Цареградский.
Верно: [п.п.] Майор адм[инистративной] службы Юрьева
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 117–123 Копия. Машинопись.
№ 1.52
Копия протокола допроса свидетеля Г. М. Тер-Саркисова от 1 августа 1953 г.
Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.
Представляю копию протокола допроса свидетеля Тер-Саркисова Гайка Моисеевича от 1 августа 1953 года.
Приложение: на трех листах.
[п.п.] Р. Руденко
1 августа 1953 года
№ 108/ссов
Протокол допроса свидетеля
1953 года, августа 1 дня, военный прокурор Главной военной прокуратуры полковник юстиции Пограницкий допросил с соблюдением ст. 162–168 УПК РСФСР в качестве свидетеля
Тер-Саркисова Гайка Моисеевича, 1894 года рождения, уроженца г. Шуша Нагорно-Карабахской авт[ономной] области Азербайджанской ССР; паспорт № 23-СУ-695156, выдан 75 отделением] милиции г. Москвы 29.IV. 1945 года; разведенного; армянина; в настоящее время начальник] 1-го сектора Мосгорздравотдела; с высшим образованием; из рабочих; несудимого; члена КПСС с 1917 года; проживающего в Москве, 162, Хавско-Шабловский пер., д. 4/14, корп. 1, кв. 28, тел. В-2-04-57.
Подписка: В соответствии со ст. 164 УПК следователь меня предупредил об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.