–Детские шалости, Не бери в голову, не шибко парься, с ней разошлись, как в море корабли,– усмехнулся он. – Ты не девочка, надобно уже понять, что мужику без бабы, как и бабе без мужика, жить тоскливо и одиноко, плоть требует радости и сладости. Пока человек жив, ему хочется сексу. Я – не монах, не евнух. Порадовали с Катькой друг друга и разбежались, не все кошке масленица.

Этот ответ удовлетворил Вальчук, хотя осталась тревога о том, что Федор с такой же легкостью может заявить, что и с ней пошалил от скуки.

Головин тяжело поднялся из-за стола

– Когда мы еще увидимся? – прошептала Анна.

– Хоть завтра, как пионер, всегда готов.

– В воскресенье в семь часов вечера, – назначила она свидание.

–Не забудь истопить баньку, – напомнил он и страстно поцеловал в припухшие губы. Женщина проводила его до калитки. «Федю я никому не отдам», – твердо решила она.

Подруги донимали Анну колкими вопросами. Все уши прожужжали, допытываясь, спит она с Федором или нет? Советовали быстрее выйти замуж, иначе отобьют, уведут мужика, как цыган коня. Она лишь загадочно улыбалась, оглаживая ладонями свои крутые бедра и по внешним признакам, ее облику и настроению нетрудно было догадаться, что у них завязался бурный роман с медовым месяцем. Вечерами, лежа в постели с безмятежно спящей дочерью, Анна стала подумывать, чтобы развеять сплетни и не давать пищу злым языкам, о новом замужестве. Ей претило в глазах односельчан и особенно дочери, прослыть женщиной легкого поведения, блудницей.

«Со Степаном жизнь не сложилась, сгубило пристрастие к водке и «зеленому змию». Только и успели, что дочь народить. Неужели ставить крест на личной жизни и ночами мечтать об очередной тайной встрече с пылким и желанным любовником? – размышляла Анна. – Федор – мужик крепкий, в карьерах не выработанный, лишь на два года старше меня и еще способен радость доставить, детишек сотворить. Глупо отказываться от женского счастья».

К ней возвратилось ранее, было угасшее чувство влечения. Она стыдливо опускала взор, когда Федор, горя желанием и сдерживаемый присутствием Светки, нечаянно прикасался к ее руке или задевал колено. Это касание было словно ожог, как тайный знак, призыв к интимной близости. С трудом сдерживала себя от ответного порыва страсти. Много ли она нежности и ласки испытала. Сдержанный и немногословный Головин события не торопил, довольствуясь тайными встречами. Анна, посоветовавшись с сестрой Лидой, когда та чувствовала себя неплохо, первой сделала шаг навстречу. «Переходи ко мне жить, Федя, а то сплетни по селу бродят о наших тайных отношениях, не хочу прослыть гулящей бабой,– предложила она ему и добавила. – Разве тебе не надоела общага?»

«Надоела, – с радостью признался тракторист. – Я и сам давно хотел попросить тебя об этом, но не решался. Боялся, что откажешь, дашь от ворот поворот. Нравишься ты мне очень, Анюта. Приворожила с первой минуты, особенно после баньки. И дочка у тебя загляденье, невеста на выданье».

«Рано ей еще о женихах думать, молоко на губах не обсохло», – заметила она, обрадовавшись его признанию.

Вскоре после этого объяснения Головин, собрав свои скромные пожитки, переселился в дом Ермаковых. Решили жить пока в гражданском браке, без юридического оформления, а там жизнь покажет, насколько сильны и долговечны чувства. На этом настоял Федор и по характеру добрая, покладистая Вальчук согласилась.

Знать людская молва не осудит. Оба взрослые, порядочные люди, а штамп в паспорте – чистая формальность. Светку, недовольную, ставшую замкнутой и раздражительной, мать переселила в соседнюю комнату и продолжила делить брачное ложе с новым супругом.

К ней словно вторая молодость пришла. Грусть – печаль, постоянная утомленность сошли с ее лица. В глазах, в движениях и жестах появились кокетство и загадочность. Похудела и это раскрыло в ней женственность. Стала больше следить за своим внешним видом, для сохранения свежести лица часто умывалась парным молоком и огуречным соком. Словно десяток лет, под тяжелой ношей которых жила, сбросила с плеч.

Подруги, игриво ощупывая ее живот, подтрунивали: «Когда в нашем полку прибудет? Хороший мужик, как скульптор, женщину лепит. Везучая ты, Аня, в надежные сильные руки попала, такого мужика отхватила. Роди от него и тогда свяжешь ребенком по рукам и ногам, чтобы не сбежал. До гробовой доски будете вместе. Благодари судьбу, а то сих пор горемыкой мыкалась бы с горьким пропойцей».

Она лишь затаенно улыбалась в томительном ожидании вечера и ночи, когда после жаркой баньки с березовыми или дубовыми веничками окажется в белоснежной постели рядом с сильным и нежным Федором. Но нередко в пылу неудержимой страсти они предавались любви и в бане на широкой лавке. Он большой шершавой ладонью ласкал ее пышную грудь, она с упоением отдавалась.

Порой ей казалось, что она пресытилась его любовью. Но наступала ночь и снова горячим телом жадно, неистово прижималась к нему, стремясь восполнить упущенное в прежние годы. Ее не оставляло напутствие подруг: «Забеременей от Федора и дитем привяжешь его к себе до гробовой доски. Будешь за ним, как за каменной стеной. Мужик, что надо, трудолюбив, не пьет, не курит, за бабьими юбками не волочится. Такой нынче – большая редкость, поэтому руками и зубами держись за него, чтобы не отбили соперницы. Отцовство для мужчины, что якорь для корабля».

Вальчук, вняв советам, решила не откладывать в долгий ящик, поэтому каждую ночь, не предохраняясь, отдавалась ему со страстью и упоением опытной и ненасытной жрицы.

События нескольких недель жизни с Головиным, как в калейдоскопе, промелькнули в ее сознании. Сейчас Анна Васильевна вдруг поймала себя на мысли, что грешно думать о сладострастии, когда сестра лежит на смертном одре. Краска смущения прилила к ее лицу.

4. Заботливый Федор

Анна вспомнилось, как перед тем, как отправиться в путь она вместе с дочкой парилась в бане. За делами и хлопотами не заметила, как Светка повзрослела. Озирая с головы до пят ее стройную, гибкую фигуру, с восторгом произнесла: