– Привет Женек. Работаешь? Как дела?

– Здрасте, Василь Сергеевич. Да. Все нормально.

Шеф скрылся в своем аквариуме.

Меня зовут Женя. Евгений Валентинович Кульков – по паспорту. И милиционеры. И должностные лица. Остальные… Как хотят – и Женей, и Женьком, и…

Железнов вот – Женьком.

Школьные товарищи – Кульком дразнили. В институте, я институт журналистики окончил, Кулем звали. Я не обижаюсь. Общаться приходиться с такими кадрами! Уголовники…

Да… Уголовники – что! Эти нормально обращаются, почти как должностные лица при исполнении, потому как я с ними общаюсь в присутствии милиционеров. Так что уголовные элементы ко мне по имени-отчеству, с ухмылкой правда. Ну да ладно.

А вот должностные лица и в не формальной обстановке, на улице или в кафе за счет газеты, где никто ничего не услышит – так, не назовут, обзовут! Уголовнику до этой фени, до такого мата, до… сидеть и сидеть!

Я не обижаюсь. Сам понимаю – вопросы провокационные, глупые, не хорошие вопросы. Но не я их придумываю. Мне пишут – я задаю. Обычно Виктор Николаевич – он у нас по этому делу мастер.

Виктор Николаевич напишет, шеф вызовет, протянет листочек виновато, и тихо скажет:

– Сходи, Евгений, поспрошай. Тебя не убьют. – Так Николай Федотович отправлял.

Василий Сергеевич похоже, но всегда по-разному говорит. Смысл тот же!

И вроде не оскорбляют. Виктора Николаевича за такие вопросы – убьют, а меня нет.

Я один раз поинтересовался – почему меня не убьют? Шеф долго юлил, глаза отводил, про мой возраст врал, честные и чистые глаза мои…

Виктор Николаевич, когда от шефа вышли, не сдержался – от души посмеялся сначала, а потом и заявил, честно, откровенно так:

– Ты, Женек не обижайся, только рожа у тебя – тупая. Дурака ни за какие вопросы убивать не будут – он и так судьбой обиженный.

Успокоился, по плечу меня похлопал, и серьезно:

– Я знаю – ты не дурак. И пишешь хорошо, и эрудированный, и… Но лицо у тебя – выпускник сельхозтехникума.

Повернулся и в курилку – спокойно, с достоинством.

В чем-то он конечно прав – лицо у меня простоватое, фигура жидковатая. Прическа… Что только с волосами не делаю – торчат, как депутаты в думе первого созыва, определяются. С одеждой проблемы – что ни куплю все велико. Сам не понимаю отчего. Костюмы и не ношу.

Вот глаза у меня, здесь шеф от истины не отошел, и честные, и чистые. Некоторым девушкам нравятся. И женщинам. Вот Светлана Владимировна, так и говорит: «Мне бы Женечка твои глаза, я бы в этом гадюшнике не прозябала!». И вздохнет глубоко, с оттяжкой. «Гадюшник» – это наша газета.

Отвлекся… Я о Викторе Николаевиче хотел.

Вот он – истинный ариец, да к тому же подлец. Внешне. Да и в душе думаю… Подойдет, поздоровается: «Доброго здоровьичка» – кулаки чешутся, хочется в ответ гадость сказать, а нельзя – человек с тобой просто поздоровался, то есть здоровья пожелал, но так, как другие смерти желают, в чатах или на всяких литературных сайтах – «Вешайся бездарность!». А уж за те вопросы, что я потом должностным лицам без свидетелей задаю… Убьют! Его конечно. Если не сами, тут же, то киллера наймут, не остановятся.

Да… Истинный ариец – лицо овальное, слегка удлиненное, черты лица – тонкие, правильные, очень правильные – все на этом лице перпендикулярно –параллельно. А волосы… Это те депутаты что на моей голове, только до демократии, и даже до Горбачева – лежат и в одну сторону смотрят. Одет всегда – костюм по моде, отутюжен, рубашка в тонкую полоску, галстук – в цвет подобран, с легчайшей небрежностью, которую только Светлана Владимировна и замечает, завязан…

Ботинки у него! Светлана Владимировна посмотрит на эти ботинки и вздохнет, будто о моих глазах. Но ничего не говорит.

А вот глаза у него – дрянные! Совсем дрянные! Белые почти, вроде и нет глаз ни каких – смотреть в них не хочется – страшно и противно. Потому его женщины боятся – здесь ни какие костюмы, ни какие ботинки, никакой галстук не помогают.

Светлана Владимировна, в кафешке сидели как-то, близко-близко наклонилась ко мне и на ухо зашептала: «Приснился сегодня Вурдалак наш! Думала не проснусь! Глазищи…». «Вурдалак» – Виктор Николаевич, за спиной ее в это время стоял и не хорошо улыбался – я его отражение в подносе рассмотрел. Хотел Светлане Владимировне локотком намекнуть, да локоток в такое ее нежное место уперся, да как-то по-пионерски, вроде случайно, невзначай… И стыдно стало, и мысли потекли в…

Да! Мне нравятся женщины с большой грудью! С большой и круглой…

Никак не могу сосредоточиться, когда Светлана Владимировна вползает в мысли! Только не подумайте, что я в нее влюбился! Впрочем, …

Так! Стоп! Про Виктора Николаевича! Глаза. Да… а вот мозгов у него очки носить – не хватает! А я еще дурак! Сам…

Завожусь я… Все! Успокоиться, не думать…

А все равно… Почему-то раздражает он меня меньше, чем Белов. Почему?

Я же про убийство Булкина писал!

Все. Продолжаю…