Королева Игрейна зарыдала, губы и руки ее затряслись.

– Не забирай его от меня! – молила она.

Но колдун был непреклонен.

Артур, почувствовав горе матери, кинулся к ней в объятия, которые она согласилась разжать только после долгих уговоров, вряд ли слыша и понимая половину слов, обрушенных на нее волшебником.

В конце концов подействовало то, что сказал Утер.

– Я обещал Мерлину, – проскрипел он, белый от ярости и расстройства, забирая у плачущей королевы сына и передавая его волшебнику на вытянутых руках, точно куль с мукой. – Обещал еще до рождения мальчика, будь оно все проклято!

Моргана тихонечко стояла в сторонке, пытаясь понять, расстроена она или рада. Вроде, рада, ведь мечтала избавиться от брата. А вроде и нет, ведь Артур славный малыш, и ей необязательно его ненавидеть. Она могла бы играть с ним, умиляться его полуденным улыбкам, расти с ним вместе, приглядывая, чтобы никто его не обижал. А он бы слушался ее во всем, и со временем, когда он наденет корону, любимая сестрица стала бы его доверенным советчиком, он бы шагу не мог без нее ступить, и она бы распоряжалась всем королевством. Но Артура забирают, и этому уже не бывать. Грустно.

Но как тихо ни стояла она под лиловым плащом сумерек, мечась между радостью и печалью, Мерлин ее заметил.

Сначала скользнул таким взглядом, будто она была на одном берегу широкой реки, а волшебник – на другом. Затем взгляд переменился, заострился, похолодел. Река вздыбилась льдом.

– Отправьте девочку подальше отсюда, – произнес он тоном таким жестким и приказным, какого Моргана от него и не слышала. – Отдайте ее на воспитание к христианам.

Королева в ужасе застонала:

– О, черное сердце! Он хочет лишить меня обоих детей.

Волшебник все еще смотрел на Моргану с мрачной задумчивостью и что-то бормотал себе под нос. Девочка неуютно поежилась. В чем он ее винит? Зачем хочет отослать?

– Я никуда не поеду! – Она топнула ногой. – Не хочу к христианам! Слышишь меня, злой колдун?

Мерлин не ответил, обернулся к тяжело молчащему королю и надрывно всхлипывающей королеве, многозначительно произнес:

– Поверьте мне, мой лорд и моя госпожа. И поступите так, как я вам советую.

И Моргана почуяла в его словах, помимо значительности и обычной силы убеждения, что-то еще, густое, вязкое, жаркое, липкое… Мерлин залил свой голос королю с королевой в уши, словно кипящую смолу. Залепил им своею волей рты.

Артур отправился к чужим людям, Моргана – в чужую страну.

– Benedictus es in firmamento caeli

et laudabllis el gloriosus in saecula…

«Я научусь твоему мастерству, колдун, – клянется Моргана, истирающая колени на холодном церковном полу под строгим взглядом чужого Бога. – Я научусь. И тогда залью смолою тебя».

– Amen.

«Почки гилеадовые носят с собою для утешения сердца после утраты любви… А боярышника никогда не тронь, оставь расти. Уничтожение его сулит потери денег, смерти детей и скота».

«Ягоды голубца болотного приносят удачу на охоте и стерегут от хищного зверя в лесу», – читает Моргана в старом-старом, дряхлом-предряхлом, рассыпающемся в пальцах свитке и запирает слова в шкатулку памяти.

Стены монастыря высоки, чтобы мышки-монашки через них не перелезли. Но у привратника маслянистый взгляд, оставляющий на коже липкие следы. И Моргана это видит.

«Для возбуждения мужской страсти истолки корня любистока две части, мандрагоры три части, семени Сезама одну часть, а также тысячелистника», – советует ей свиток.

Нужные книги достать непросто, и стоят они очень дорого.

«Бессмертника, татарника, загульника, златырника бери, по дороге обратно ни с кем не говори…»

– Что было твое, станет мое. Твой кошель ко мне перейдет, твоя казна за мной пойдет, катится в мой карман серебро, катится злато, была бедна, стала богата.

Не все заклинания срабатывают, много пустых развелось, в которых лишь слова звенят, не монеты.

«Заплети на вервии девять узлов, сидя на перекрестке трех дорог…»

Так-то лучше.

Моргана заплетает узлы и собирает чужие монеты, все больше и больше. Деньги и книги приходится прятать в келье, но в монастыре трудно укрыться от соглядатаев.

«Возьми собранные во второй четверти луны от полудня до заката аронии цветки, высуши и завари в четырех водах, после чего разлей, крутясь посолонь, в местах, где потребен тебе оберег. Делая это, повторяй…»