— Хорошо, — громко выдает она, будто настраивая себя. — Ты помнишь Ника? Украинского парня, с которым я встречалась?

— Да.

Я лично с ним не встречалась, но видела его несколько раз в коридоре нашего дома, где Дэйзи гуляла с ним.

— Он – наемный убийца, то есть был им. Он бросил это ради меня.

Я не совсем уверена в том, что слышу:

— Он кто?

— Наемный убийца. Киллер. Он зарабатывал на жизнь тем, что убивал людей.

Так странно слышать эти слова, произнесенные невинным голосом Дэйзи, но она не прикрывается этим. Она принимает это.

— Кто-то убил его наставника, и Ник охотился на него, поэтому он оказался в Миннеаполисе. Ну, и поэтому тоже, но это другая история. Тут сложнее.

Она произносит эти слова, будто они не важны.

— Ник был членом русской мафиозной банды и... помнишь, как ты взяла мой телефон? Они подумали ты это я. Они собирались похитить меня, чтобы повлиять на Ника. Ну, а тебя, думаю, они взяли, потому что, — колеблется она, — ты симпатичная.

Я сглатываю, и воспоминания вспышками проносятся мимо. Страшного неуклюжего блондина в своей квартире вместе с Юрием. Как Юрий вкалывает мне в руку иглу, чтобы одурманить меня. Как Юрий разрывает мою одежду.

Я встряхиваю головой, чтобы прочистить её от ужасных воспоминаний, но они, будто стоят на краю моего сознания, ожидая подходящего момента. «Тебя они взяли, потому что ты симпатичная».

— Я... — я стараюсь придумать, о чем спросить, и хотя возмущена, но всё же у меня есть вопросы. — Как ты выбралась?

— Ник спас меня, — говорит она, и я слышу любовь в её голосе и ласковое мурчание в ответ человека поблизости. — Мы пытались найти тебя, но... — её голос дрожит.

Негодование вспыхивает в глубине меня. Я стараюсь сдержать его, но это трудно, и поэтому молчу, чтобы не сказать, что мне жаль.

— Они кому-то продали тебя, — продолжает Дэйзи. — А эти люди преследовали Ника, поэтому нам пришлось уйти в подполье, и мы послали Дениэла найти тебя.

Дениэла, с которым я обращаюсь, как с дерьмом. Которого я использовала, и с которым я постоянно плачу. Я вновь осторожно смотрю на него.

— Он тоже киллер?

— Да, он – один из друзей Ника.

— Хорошо.

— Хорошо? У тебя нет других вопросов? — кажется, она озадачена, будто Дэйзи прокручивала этот разговор в своей голове миллионы раз, а теперь он идет не так, как она бы хотела.

— Нет, — решительно говорю я. — Всё хорошо, — и я отдаю телефон обратно Дениэлу.

Подняв бровь, он удивленно смотрит на меня, затем берет телефон, встает и говорит низким голосом:

— Дэйзи, милая, почему бы тебе не отдать трубочку обратно Николаю?

Через секунду он переходит на иностранный язык, будто выплевывая слова. Я не понимаю большинство из них, а могу расслышать только Гомес и Рэйган вперемешку, кажется, с русским. Или украинский. Я не знаю ни того, ни другого. Он специально говорит обо мне на другом языке, чтобы я не могла разобрать, о чем они говорят.

Хлопнув в ладони, я собираю их на коленях и стараюсь держаться, но во мне кипит горе после разговора с Дэйзи. Похоже, когда меня продали в бордель, она бежала обратно в Соединенные Штаты со своим парнем – тем самым, который втянул нас всех в это.

И раз они не могли жить спокойно, то послали кого-то найти меня.

Конечно, я уверена, что это не вся история. Это имело бы смысл для меня, если бы я была рационалисткой. Но больше я не рационалистка. Я – часть шоу уродов, которая пытается трахнуть мужчин, даже если они этого не хотят, и чуть что сразу плачет.

«Тебя они взяли, потому что ты симпатичная».

У меня скрючиваются пальцы, и я борюсь с желанием выцарапать себе глаза, не желая оставаться достаточно симпатичной, чтобы быть шлюхой. Хотя Дениэл так смотрит на меня после того, как я пыталась... ну, после того, что случилось утром. После всего этого, может быть, меня уже никто не захочет.

Могу поспорить, что если бы Дэйзи была продана в бордель, её бы сразу нашли. Её опасный американский парень сразу же узнал бы об этом. А мой парень Майк. Майк не пришел за мной. Никто не пришел.

Кроме Дениэла. А я так ужасно обошлась с ним.

Как будто поняв, что я думаю о нем, Дениэл поворачивается, гавкает какое-то слово в трубку и с силой закрывает телефон. Понятно, что он все еще кипит, но не хочет набрасываться на меня.

— Прости, — бормочу я хриплым голосом. — Знаю, я ненормальная.

Мужчина раздраженно смотрит на меня и идет на кухню. Вижу, как он берет бутылку какого-то ликера и два стакана. Вернувшись в гостиную, он присаживается на другой край дивана, ставит стаканы на край стола и начинает разливать напиток.