– Зачем?

– И действительно, деньги должны быть лишь средством, а не самоцелью. Шмотки износятся, еда закончится, а это практически навсегда.

Всё, я сделал всё, что смог. Дрожащие руки сами потянулись к заветному флакончику. Такой момент нужно запомнить. Буду пить мелкими глоточками, чтобы подольше посмаковать.

– Кхек!- чуть не выплюнул я первый же глоток обратно. Еле сдержался, своевременно вспомнив, что за жидкость держу в руках. Пить нужно все до капли, иначе никак. А как пить, если зубы сводит, язык пытается перекрыть глотку хотя бы на последнем рубеже, а мозг просто отказывается блокировать происходящие и сделать вид, что я тут не причем? Гадость страшная, желудок протестует, но жадность делает свое дело. Если бы я сразу знал, что так будет... Нет, выпил то бы я все равно, но сделал это быстро и залпам. Теперь же и охота пошустрее с процессом покончить, да не получается. Секунды прошли, минуты или целая вечность, но флакон наконец-таки опустели.

– Уф, ну и гадость. Могла бы и предупредить.

– Там по одному виду, вроде бы, все понятно было.

– Ну да, ну да. Спасибо, кстати. Уф, чет дыхание совсем плохо восстанавливается.

– То ли еще будет.

– А что будет?

– Все как обычно. Испытание воли,- пожала плечами девушка.

– Долго?

– Часа три, не меньше. К утру должно отпустить, не беспокойся. Только в личную комнату убегать не вздумай, весь эффект насмарку пойдет. Начнется все, кстати, минут через десять. Советую до комнаты добрести и тазик приготовить.

– Нету у меня тазика на такой случай.

– На,- просто сказала Миранда и протянула эмалированный тазик литров на десять.

– Спасибо. Ты сама то как? Получается с адаптацией?

– Пока не очень. Несколько раз пыталась на улицу выбраться, но не смогла. Ночью тут народу не меньше чем днём. Только под утро до ближайшего алхимика дойти смогла. Спасибо комендантше, только с её помощью и добралась.

– Плохо. Я чем-то помочь могу?

– Можешь. Хочу завтра с тобой попробовать выбраться. Ты как, не занят?

– Пока не уверен. Если все получится, то с Хасаном, наконец, познакомимся, но пока не уверен.

– Мне тоже к нему надо.

– Знаю. Давай так, как отойду от зелья и посплю хоть немного, сразу к тебе. Будет время - попробуем прогуляться, не будет - пойдем к нему вместе.

– Думаешь, получится?

– В крайнем случае, оглушу слегка камешком по голове и отнесу.

– Ты так сможешь?

– Ну, если ты не против подобных методов, то, разумеется, смогу. Только, это совсем уж крайняя мера. Сначала так попробуем. Естественным, так сказать, образом.

– Спасибо.

– Не за что. Это тебе за зелье спасибо. Ты, кстати, на мои слова не обижайся. Навалилось всё сразу и одновременно, а я человек вспыльчивый, могу накричать иногда не по делу, глупостей наговорить. Я к тебе на самом деле очень хорошо отношусь. И не жадный я вовсе, просто экономный. О радужном будущем и хлебе насущном забочусь, вот.

– Я не умею обижаться. Считаю это состояние не естественным и не логичным. Хотя, возможно, это относится только ко мне, по причине врожденных особенностей. А к мозгоправу ты обратись все-таки. Резкие перемены настроения и бессвязная, нелогичная речь - первые признаки шизофрении. С этим шутки плохи, и лучше не затягивать.

– Знаю. Но пока у нас с ней договоренность. Она не развивается и беспокоит не чрезмерно, а я мозгоправов десятой дорогой обхожу.

– Договор с собственным заболеванием? Это что-то вроде юмора?

– Ага, что-то вроде. Все мы, игроки, по-своему безумны, и это не лечится. Тебе, кстати, для твоих занятий еще что-нибудь требуется?

– Да, я бы забрала драгоценные камни, хранящиеся у тебя в сундуке. В размельченном виде они смогут заменить некоторые катализаторы и сэкономить мое драгоценное время. Но у меня почему-то не получается открыть твои сундуки в комнате.

– Мда, мог бы и не спрашивать. Впрочем, как скажешь. На сегодня открою полный доступ, но потом оставлю лишь просмотр. Будет лучше, если финансовыми вопросами займусь я, поверь на слово. Если что-то будет нужно, сначала спроси. Ладно, спокойной ночи, до завтра,- решил поскорее ретироваться я, пока такими темпами совсем без гроша не остался. Тенденция сегодня вечером какая-то не здоровая образовалась. Оставим всё остальное до завтра.

– И тебе мучится не чрезмерно. Пока.

На том мы и разбежались. Мира осталась со своими пробирками, а я отправился в постель. К сожалению, не ту удобненькую в другом измерении личной комнаты, а в самую обычную гостиничную постель. К тому же не с красивой лаборанткой, а эмалированным тазиком.

Оказалось, что ушел я вовремя. Стоило упасть на подушку, как голова начала гудеть всё сильней, а желудок жить своей собственной жизнью и выписывать акробатические кренделя и пируэты. Через некоторое время настал момент, когда я думал, что черепная коробка не выдержит и от гудения разорвется на части, но на самом пике всё смолкло, и меня поглотила тишина. Сначала мне даже полегчало, бороться с одним желудком было проще, но постепенно полное отсутствие звуков начало угнетать. Тишина была какой-то неестественной, и я долго не мог понять, что с ней не так. Попробовал откашляться, но не услышал ни звука. Не было слышно собственного дыхания и сердцебиения, пустота поглощала всё. Так я промаялся где-то около часа, а потом появились голоса. Далеко, на грани слышимости кто-то что-то шептал, требовал, доказывал и глумливо хихикал. Я не мог разобрать ни слова, но голоса постепенно усиливались и перерастали в какофонию криков. Самое скверное, что они пытались мной командовать, и периодически тело рвалось выполнять их приказы. Требовалось собрать воедино всю волю и выдержку, чтобы оставлять контроль над своими действиями себе, и в тоже время не сорваться в попытке панического бегства. Очень неприятно, когда ноги сами пытаются вынести твоё тельце за дверь, а руки разорвать собственное горло. Раз за разом я брал вверх над конечностями и уже потерял счет времени и ориентацию в пространстве, когда голоса неизвестных начали стихать и удаляться. В бешенстве они отдали приказы разом, и каждую мышцу скрутило в разном направлении, пытаясь разорвать на части. Сказать, что было больно - это еще ничего не сказать. Казалось, что оставаться в сознании невозможно, но я держался из последних сил. Вот голоса смолкли окончательно, и уже не в силах сопротивляться моё сознание соскользнуло во тьму. Мягкую, добрую, всепоглощающую пустоту.