Выдержав небольшую паузу, молодой человек направил свою руку к миске средних размеров, которая была накрыта крышкой от алюминиевой кастрюльки. Нежно обнял её бока обеими ладонями и слегка приподнял над столом. Не снимая крышку, опять увлекшись собой, своей манерой говорить и движениями рук, он произнес:

– Сегодня у меня двойной дебют. Кроме того, что я в очередной раз родился сегодня и могу представиться вам, как новорожденный, хочу вам преподнести это, приготовленное мной самим, блюдо. Готовил я его впервые. Но те, кто меня очень хорошо знает, помнят, что это блюдо я предпочитаю всему остальному горячему: «Daube provencale», – именинник произнёс так торжественно это название, как будто предварял вхождение царственной особы в тронную залу. – Мясо по-провански! – добавил он столь же торжественно перевод. Хотя можно предположить, что русской версии наименования блюда было бы и достаточно, потому как никто французского языка среди гостей и не знал. Но ему в очередной раз нужно было подчеркнуть свою исключительность и превосходство над остальными. Потому произнес он эти слова, как бы играя, с назальным акцентом, как это и принято в регионе Прованс, изображая французского ресторатора, предлагающего гостям молодое вино из своего погребка.

– Давай уже, товарищ кок, раздавай нам своё блюдо, – пробормотал недовольно рокер Петруня. – Съедим его за твоё здоровьице.

Петруня был уникальный человек. Как и большинство рокеров, он был всегда невозмутим и подтрунивал над всеми, и над собой, разумеется. Он очень любил жизнь и принимал её такой, какая она есть перед ним. Именно перед ним, так как он процеживал эту действительность через призму своих мироощущений и взглядов, считая эти свои убеждения единственно правильными, как, в принципе, и заведено у представителей данной субкультуры.

Ян снял крышку и передал блюдо официанту, который начал раскладывать мясо по тарелкам гостей. Приготовленное им блюдо выглядело так: тонко отбитое и хорошо прожаренное мясо винно-розовых тонов, приправленное различными специями и украшенное зеленью.

Никто не начинал поодиночке пробовать предложенный им «шедевр», пока не наполнились все тарелки. В то время как официант обходил стол, выкладывая мясо, сами гости прицеливались, какие напитки они будут потреблять под это произведение кулинарного искусства. Кто-то подливал себе коньяк, с которого и начинал, кто-то продолжал цедить красное или, по предпочтениям, белое вино.

Присутствующие приступили к Прованскому горячему. Вкусив приготовленное, все начали по очереди морщиться и запивать съеденное. Особенно активно морщился наш уважаемый Дон. Он совершенно не привык скрывать свои эмоции и выражал всё: радость – значит радость, неудовлетворение – значит неудовлетворение, гнев – значит гнев. Он убежденно верил, что имел на то все человеческие права, даже не стесняясь: не обидел ли он кого. Еще через пару секунд, опрокинув очередную рюмашку, Аркадий Петрович обратился через весь стол к имениннику своим громовым голосом с вопросом:

– Скажи-ка нам, любезнейший ты наш, а где ты готовил это своё блюдо и что за специи ты туда добавлял? И проясни, почему этот твой шедевр горчит, но самое главное – отдаёт лекарственными запахами и вкусами?

Все устремили взоры на виновника торжества, в ожидании хотя бы каких-то прояснений.

– Дома… – ответил он. – Специи стандартные: перчик чёрный и немного белый, измельченная гвоздика и тертый грецкий орех. Вот… Все… – недоумевая таким замечаниям, пояснил Ян.

– А масло какое использовал? – замедляя темп своей речи, продолжил допрос Дон. – Оливковое или наше, обычное?..

– Да обычное, наше. У меня под раковиной стоит возле картошки, – рассказывал молодой человек с такими уточнениями, как будто оправдывался на допросе.

– А масло сильно пенилось? – подхватил разговор начальственный родственник именинной персоны.

– Да… – протяжно отвечал наш герой.

Двоюродный дед бывал у Яна в квартире и неоднократно проводил рекогносцировку на местности. Он даже привозил иногда своему звездному племяннику домашнюю утварь, порошки, бытовую химию. Потому, понимая, как никто иной, что все только что отведали, протяжно выдохнул. Улыбка спала с его лица и опечаленным до обиды и унижения голосом он продолжил:

– Ты всегда был невнимателен. Толком не следишь за тем, что есть у тебя дома. Жениться тебе нужно… Я не буду всю жизнь тебе картошку да помидоры таскать… – дед поднял опущенную голову и устремил сверлящий, прищуренный и немного влажный взгляд на «виновника». Все переглядывались, недоумевая. – Я тебе в пятницу привез продуктов, порошки всякие и средство для чистки унитазов. Это было очень сильное средство… Даже окаменевший налет оно с сортиров смывает… Ядрёное просто… Нет… Ядерное… – приоткрыв широко глаза, добавил он. – И куда же его поставить, – спросил я у тебя, племяш. Ты, почти не обращая внимания, отмахнулся от меня, брякнув, поставь туда … под раковину… к картошке… Средство это было в пластиковой прозрачной полуторалитровой бутылке и цветом точно, как то растительное масло, которое стояло в том же шкафу, в той же таре, но с другой стороны от сетки с картошкой…

Гости поняли, к чему клонил заместитель прокурора. Самым нервным и чувствительным оказался Дон. Его взгляд расширялся в процессе рассказа до максимально возможных пределов, слегка опускалась нижняя челюсть. В конце монолога, произнесенного двоюродным родственником, Аркадий Петрович резко выдохнул, стиснул челюсти, резко оторвал свое массивное тело от стула и как ошпаренный кипятком срочно побежал искать уборную, раздувая щеки и готовясь показать содержимое желудка окружающему миру. Остальные гости молча сидели в замирании. Вторым с места сорвался Сашка, а за ним Петруня. Догнать Дона они уже не успевали и потому оккупировали с разных сторон горшок с фикусом в холле перед обеденным залом. Двоюродный дед тоскливо сидел, глядя на Яна, молча задавая вопрос: «Что же ты праздник испортил? А не сказать было нельзя, потравил бы уважаемых гостей». Молча налил он себе уже не рюмку, а стакан для сока, но наполнил дед его всё тем же коньяком, так грамм под сто пятьдесят-двести. Разом его проглотил, а потом, выдыхая, прошипел, зажмуриваясь: «Для дезинфекции…»