— Я поговорила с твоими парнями.

— И?

— Они согласны ехать на шашлыки и даже купят необходимое.

— Отлично, — безразличным тоном говорит он.

— Кость, что случилось? — серьезно спрашиваю я, напрягаясь всем телом.

— Ничего.

— Иди-ка сюда. — Я хлопаю по дивану ладонью. Громов изумленно смотрит на меня, но с места не двигается. — Иди, иди.

Он нехотя поднимается и садится рядом.

— Расслабься, друг. — Небрежно хлопаю его по плечу. — Расскажи своей подруге Миа, что с тобой приключилось, и кто знает, может она сможет тебе помочь. — Стараюсь быть как можно более расслабленной и спокойной.

Костя усмехается и отворачивается от меня.

— Эй! Я серьезно. Что не так? — Громов качает головой, но упорно молчит. — Слушай так дело не пойдет. Ты сегодня испортил всем настроение. — Костя бросает на меня ошарашенный взгляд. — Да-да. Ты бы видел своих ребят. Они и так пугают людей, а тут еще и это. — На его лице появляется кривая улыбка. «Я на верном пути». — О себе вообще молчу! Ты даже не дал мне доесть, между прочим, очень вкусный сэндвич. — Мой тон звучит немного осуждающе, Костина улыбка пропадает, плечи опускаются, а в глазах застывает что-то очень нехорошее.

Что же случилось?

Осторожно касаюсь его руки. Никакой реакции. Придвигаюсь ближе и кладу свою голову ему на плечо. Он удивленно косится на меня сверху. Так близки мы еще не были.

— Кость, меня тревожит твое состояние, — честно говорю я. Он не произносит и слова. — Так и будешь молчать?

— Миа, можно вопрос? — осторожно спрашивает он.

Миа-2 напрягается. Кажется, мне не понравится.

— Попробуй.

— Ты любишь своего мужа?

Неожиданно.

— Он много для меня значит, — молвлю я.

Костя ничего не отвечает, и я решаю продолжить.

— Мы много пережили. Он много для меня сделал. Я дорожу им и многим обязана. — Я замолкаю. Как-то не по себе обсуждать Валеру с Константином.

— Но ты не сказала, что любишь? — подмечает он.

— Верно. Не сказала, — отмечаю про себя.

На секунду задумываюсь, что чувствую. В голове возникает образ больших весов. На одну чашу ставлю Валеру, на другую Громова. Конечно, неправильно их сравнивать, но я не могу с собой совладать.

Кто такой Костя? Человек, которого я знаю всего ничего, который женат и счастлив в браке. А мой муж… Он самое дорогое, что у меня есть. Я не могу его предать, даже если очень захочу. Он этого не заслуживает. «А думать о другом разве не предательство? Лежать на плече у чужого мужчины и думать о своих чувствах к мужу — как это называется?» — спрашивает рассерженная и одновременно довольная Миа-2.

— Я его люблю, — честно признаюсь Косте. В ответ тишина. Вроде он обдумывает сказанное. Думаю, надо у него тоже спросить о чувствах к жене, но понимаю, что не готова услышать то, что только что сама сказала. Что за странный парадокс? Я четко осознаю, что Костя меня не привлекает, что я ничего от него не хочу. Даже если на секунду представить, что Валеры нет в моей жизни — не хочу. Я и Громов очень по-разному смотрим на мир. Но это чертово притяжение, эта связь между нами не дает мне покоя. Заранее ясно, что это общение ничем не закончится, но как остановиться? Разум бездействует, момент — движущая сила.

— Я хотел тебе сказать, — вдруг начинает Громов. Я решаю поднять голову, чтобы видеть его глаза.

— У меня сейчас дежавю, — ухмыляюсь я.

— Миа, я… — Костя выглядит крайне серьезным.

— Воркуете, голубки? — раздается восторженный голос директора. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Что за привычка врываться? — Что не вовремя зашел? — Улыбка сползает с его лица. Видимо, замечает наши перекошенные физиономии.

— Говори. Что хотел? — с натянутой дружелюбностью спрашивает Константин.

— Дело есть.

— Дай мне пять минут, — бросая короткий взгляд на свои наручные часы «Tissot», просит Громов. К моему удивлению, Виталий согласно кивает и выходит из кабинета.

Костя берет меня за руку. Я ошеломленно таращусь на него.

— Спасибо.

— За что?

— За честность.

— Мне кажется, ты хотел сказать что-то другое, — осторожно подмечаю я.

— Неважно, — отмахивается Костя, сжимает мою ладонь, выпускает из своей и пытается встать.

— Нет, важно, — останавливаю его я. Константин замирает, я пытаюсь понять, что он чувствует, но его лицо абсолютно ничего не выражает. Он полностью закрыт. А где же мой мир?

— Миа, меня ждет Виталя, — холодным тоном говорит Громов.

— Слушай, Громов! Твои долбанные качели меня доканали! — вспыляю я и вскакиваю на ноги.

— Что прости? — не двигаясь с места, спрашивает он.

— Ничего, — рассержено отвечаю я. — Надеюсь в субботу, ты придешь в себя, — бросаю я и спешно ретируюсь из кабинета.

— Закончили? — радостно спрашивает директор, но обратив внимание на мой рассерженный вид, хмурится.

— Да, — резко отвечаю я. Виталий склоняет голову, но ничего не говорит.