— Тогда о чем ты паришься? — Похоже, ей надоедает наш разговор.

— Его стало слишком много в моей жизни, во мне. Он занимает добрую половину моего мозга.

— Чаще занимайся сексом с мужем, и все пройдет! — говорит она, и мы одновременно заходимся от смеха.

Уже на выходе, я крепко прижимаю Ритку к себе.

— Спасибо за поддержку. Мне действительно стало легче.

— Сейчас выходные, так что насладись ими по полной. Уверяю после, ты забудешь имя Константин Громов. — Она чертит в воздухе прямую линию.

— Осталось только найти мужа.

— Уверенна, ничего с ним не произошло.

Я сажусь в свою в машину и прикрываю глаза. «Я хочу чужого мужа» не появлялось уже несколько дней, и я с радостью это осознаю. Похоже его влияние на меня не настолько сильное.

По приезде домой, обнаруживаю Валеру на диване. Он бездумно щелкает пультом, смотря на экран телевизора.

— Где ты был? — прижимаясь плечом к косяку, спрашиваю я.

— Ходил в магазин. А ты? — Он напряжен.

— Встречалась с Ритой. — Сажусь с ним рядом.

— Валер, у тебя появилась другая? — Он усмехается.

— Иди ко мне. — Я ложусь на его грудь. Прислушиваюсь — тишина. — Не думай о таких глупостях, ладно? Ты моя единственная. Другой нет и быть не может. В последнее время, мы часто ссоримся, но это все пройдет. Я очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Я снова верю ему. Когда он так обнимает меня, все кажется неважным. Я забываю о Громове, о том, что думала, пока не переступила порог квартиры. Все как прежде. Так иллюзорно, так хорошо.

В выходные мы с Валерой буквально не вылезаем из постели. Разве, что для перекуса. Тридцатичасовой марафон подходит к концу, и я забываюсь сладким сном. Совет подруги как нельзя кстати.

Глава 18

Понедельник. Паркуюсь у здания, выхожу из машины, осматриваюсь и вдыхаю утреннюю прохладу. Выходные прошли лучше некуда. Валера много раз доказывал мне, что я его женщина. Какой же у меня потрясающий муж! Стер все напрочь. Ничего не оставил. Внутри меня долгожданный покой. С сегодняшнего дня, Константин Громов меня больше не интересует. Закончилось. Голова ясная, душа спокойна, сердце бьется, как прежде.

Я вплываю в офис с предовольной улыбкой и замираю на пороге. Константин и Ангелина смеются в голос. Василий мрачен. Илья, Гриша и Михаил что-то оживленно обсуждают.

— Всем привет, — говорю я, сдавленным голосом, и мое настроение вместе с Миа-2 уходят плакать в туалет.

— Привет, — хором говорят парни и Ангелина.

— Доброе утро, Миа Андреевна, — выделяется из всех Громов.

— Доброе, Константин Игоревич, — вторю ему.

— Зайдешь после собрания?

Удивленно смотрю на него.

— Зачем?

— Кое-что обсудим.

— Я думала, мы уже все обсудили, — жестко отвечаю я. Коллеги с интересом наблюдают за нами.

— Все да не все. — Громов играет бровями, в карих глазах разгорается пламя. Ох! — Парни, — обращается он к безопасникам, делая приглашающий жест.

Я провожаю их взглядом и очень злюсь. На него, на себя. Эта игра невыносима. Сколько стен я уже выстроила. Все разбивает. Все разрушает. Невозможно! Прежде, чем уйти к себе, Константин оборачивается и долго, так мне кажется, смотрит на меня, разгадывает. Затем скрывается на своей половине. Что ему еще нужно?

— Миа, у нас там небольшой трабл на сайте, — обращается ко мне Вася.

Я шумно вздыхаю и переключаюсь на режим «Работа».

— Рассказывай.

Через час Константин выглядывает из своего кабинета и зовет меня. Надо же, персональное приглашение. Нехотя поднимаюсь и вхожу внутрь, не закрывая за собой дверь. Пусть у меня останется шанс на побег.

— Закроешь дверь? — Он вскидывает брови, внимательно изучая меня.

— Зачем?

— Закрой, пожалуйста, — настойчиво просит он, я подчиняюсь. — Не присядешь?

— Нет.

— Миа, не глупи. Что с тобой? — Громов подходит ко мне ближе. Я машинально выставляю руку перед собой.

— Не подходи.

Он изумляется еще больше, качает головой, но все же подходит. Останавливается в метре и тянет за веревочку, закрывая обзор жалюзи. Я перестаю дышать и, как загнанная в угол мышь, внимательно слежу за его действиями. Он неспешен, уверен, спокоен. Мне, что одной здесь тесно?

— Теперь, можешь расслабиться? — закончив свой обряд, спрашивает он.