— Не моего ума дело. Мне сказано, я выполняю. Почему вы сердитесь?

— Я сержусь?.. Ишь ты! Не дай тебе Бог, девушка, оказаться рядом, когда рассержусь. А ну выкладывай, кто вы такие?

— Никита Павлович, я честная девушка. На что вы думаете, за мной не водится. Зарабатываю, как умею. Иван сказал, поехай, привези этого… ну, вас, то есть, — тридцать баксов обещал.

— Тридцать баксов, говоришь? Круто. А вообще сколько он тебе платит?

Лиза потупилась.

— Смотря за что… Когда как… У него все по настроению.

— А если не привезешь меня?

Лиза испуганно вскинулась.

— Отметелиг, конечно… Он вроде сказал, вы заинтересованы…

Никита Павлович мягко взял ее под руку, повел вниз в переход. Кисть замкнуло, как в капкане. На пятачке возле Боровицких ворот, запрещенном для стоянки машин, одиноко красовалась ярко-красная "аудюха".

Никита впихнул Лизу в салон на заднее сидение, сам, кряхтя, опустился рядом. За баранкой — кривая какая-то рожа с большими ушами, как у резиновой куклы.

— Во, Петро, гляди, какую рыбину отловил. Счас потолкуем немного, потом тебе отдам. Хочешь такую?

Водила обернулся, хмыкнул:

— Спасибо, не нуждаюсь.

— Чего так? Погляди получше, погляди какие сиськи, — Никита Павлович распахнул на ней куртку, потискал груди, заодно прошелся ладонями по бокам. Но сумочку не тронул. Лиза жеманно попискивала.

— Ну что, девушка, запоешь? Или отвезти в другое место?

— О чем, Никита Павлович?

— Все о том же. Чем промышляете со своим Иванушкой-дурачком? Откуда взялись?

— Я-то приезжая, всего год в Москве. Хотела учиться поступить, какое уж теперь учение, сами знаете. Ванечка подобрал, и то спасибо. Хоть не бедствую. Но про его дела я ничегошеньки не ведаю. Будет он со мной делиться, как же! Ему проще меня пристукнуть. Он, когда напьется, очень злой бывает.

— Как тебя зовут?

— Лиза, — сказала она. — Лизавета Демьяновна.

— Значит так, Лиза. Поедем на Пресню, ладно. Но пойми одну вещь своим куриным умишкой. Если какую пакость придумали, жизнь твоя сегодня и оборвется. Но не сразу. Сдохнешь в ужасных мучениях. Будешь умолять, чтобы добили. Улавливаешь смысл моих справедливых слов?

У Лизы из глаз пролились два ручейка.

— Никогда пакостей никому не делала, — пролепетала сквозь всхлипы. — Не водится за мной такое. За Ивана я не ответчица. Он чего хочет учудить, мне не докладывает…

— На что намекаешь? Что он может учудить?

— Ох, он бывает такой шалун. Третьего дня обиделся, чего-то борщ ему не понравился, так всю кастрюлю на меня и обрушил. Хорошо хоть не кипяток. А борщ нормальный, по матушкиному рецепту. И свеколка в нем, и чесночок, все, как надо…

Петя Хмырь за баранкой сдавленно хрюкнул.

— Поехали, — распорядился Никита.

…На улице Герцена, в узком месте, где ее из года в год ремонтировали, Сергей Петрович вырубил "хвост".

Действовал не мудрствуя, некогда мудрствовать. Он видел, как за красной «ауди», куда боров усадил Лизу, потянулся зеленый «опель» — пикап, набитый под завязку боевиками. На своей «шестерке» быстро его дожал, пристроился в затылок. Немного понаблюдал: ошибки нет, свита палача. Двигался пикап уверенно, отставая от хозяйской красной строго на три машины. Напротив продмага, где с одной стороны за деревянной оградкой рабочие в оранжевых куртках третий год долбили асфальт, а с другой проезжая полоса изгибалась верблюжьим горбом, Сергей Петрович аккуратно «подрезал» пикап и ткнулся носом в тротуар, заклинив дорогу.

Движок, естественно, заглох.

Включив аварийный сигнал, Сергей Петрович вылез из машины задумчивый. Уже к нему ринулись из попавшего в ловушку пикапа двое братанов, изрыгая несусветную брань. Оба искрили от праведного возмущения, но бить его сразу не стали.

— Убирай, падла, тачку, убирай немедленно! — услышал он наконец членораздельную речь.

— Она почему-то сломалась, — ответил Сергей Петрович беспомощно.

— Чини, сука, отодвигай! — завопили братаны в один голос. К ним на подмогу примчался третий братан, какого-то совсем уж звероподобного обличья.

Этот не стал разбираться, с разгону ткнул майору мослом в брюхо, тот еле успел сгруппироваться. Для видимости Сергей Петрович присел на корточки, жалобно прогудел:

— За что, братцы?! Я разве виноват?

Бандюга ринулся его добить, но товарищи удержали, ухватили с двух сторон за бока.

— Погоди, Гарик. Пусть сперва тачку отодвинет.

На улице образовался солидный затор. Рабочие в оранжевых куртках побросали инструмент, воспользовавшись забавным происшествием для перекура.