Он объяснил, что действительно его интересует не столько девочка, сколько люди, которые стоят за всей этой подлостью. Интересоваться ими у него есть свои причины, о которых он не хотел бы пока распространяться (в этом месте майор многозначительно насупился). Однако он уверен, что если ему удастся с ее помощью выйти на похитителей и немного их поприжать, то это будет к их взаимной выгоде, если позволительно употреблять такое выражение в случае, когда речь идет о жизни ребенка.

Нинель Григорьевна выслушала его внимательно, не перебивая, пару раз машинально облизав пухлые губы. В «Лензолоте» не принято было выражаться столь витиевато, здесь царили простые нравы первобытного общества, как и повсюду среди новых русских. На общем фоне гость выглядел чересчур интеллигентно, это было подозрительно.

— Почему вы думаете, что я знаю этих людей?

— У меня есть кое-какие предположения… Припомните, Нинель Григорьевна, к вам незадолго до похищения заглядывал подозрительный господин. Кто он такой? Чего от вас хотел?

— Нет, молодой человек, — улыбнулась Леонидова. — Это совсем не то. Приходили от Шахова, если вам что-нибудь говорит это имя.

— Депутат Шахов?

— Именно что депутат. Но тесть у него в правительстве. Оттуда и ветер дует. К нам в «Лензолото» многие суют нос, проверяют, нюхают, нельзя ли чем-нибудь поживиться. Увы, все давным-давно разложено по полочкам. Все купе, как говорится, заняты… Не понимаю, почему так откровенничаю с незнакомым человеком.

— Не так уж мы незнакомы, дорогая Нинель, — на тайный женский вызов майор всегда отвечал незамедлительно. — Да вот, пожалуй, нынче поужинаем вместе, еще ближе познакомимся. Как вы насчет этого?

— Почему бы и нет. Но при одном условии.

— Готов на любое.

— Вы давно в бизнесе, Сергей?

— В крупном года три.

— А прежде?

Майор глаз не отвел, но как бы смутился.

— Всякое бывало, Ниночка.

— Понятно. И сколько раз бывало?

— В общей сумме — девять годков.

— Думаю, могу дать вам совет, — словно невзначай положила пухлую, горячую ладонь на его сжатую в кулак клешню. — Те люди, которых вы ищете, не вашего полета. Шахов и даже его тесть — это все посредники. А те люди — не надо их искать. Понадобится — сами вас найдут. К ним без нужды приближаться опасно. Смертельно опасно, поверьте мне.

— Ничего, я рискну… Но вы не сказали, какое условие? Чтобы нам вместе поужинать?

— Такое и условие. Забудьте про них. Здесь не зона, миленький, здесь Москва.

Сергей Петрович изобразил удивление.

— Но если ваша девочка у них…

— Не надо, Сережа… На мою девочку вам глубоко наплевать. Вы пришли не за этим. И я не хочу знать — зачем. Повторяю громко: не хо-чу!

— Вы так их боитесь? Но кто они? Уж не сам ли рыжий Толян?

— Сережа, не напрягайте меня. Убирайтесь!

Майор сбавил обороты.

— Не сердитесь, Ниночка! Я все понял. Возможно, вы правы. Но я не привык, чтобы давили на печень.

— Привыкайте, Сережа. Хотите жить, привыкайте.

Не убрала руки, и он крепко сжал ее ладонь, заглянул в светлые глаза.

— До вечера, Нина?

— Но никакой туфты. Обижусь!

…Покинул «Лензолото» неудовлетворенный и сразу помчался в Столешников переулок, на квартиру Шахова. Там его ждал большой сюрприз. Два часа назад стало известно, что хозяин погиб при невыясненных обстоятельствах. Его туловище вместе с отсеченной головой обнаружили в лесу возле поселка Веденеево. Возможно, труп не удалось бы опознать так быстро, — большинство трупов, найденных в лесу, вообще, как правило, не опознают, — но при Шахове все документы были в целости, как и портмоне, набитое зелененькими. Именно этот факт, а также личность убитого позволили следователю прокуратуры, выехавшему на место преступления, выдвинуть версию об очередном заказном убийстве. В последнем выпуске новостей уже мелькнуло коротенькое сообщение, в котором смерть популярного политика привычно сравнили с убийством Влада Листьева и отца Меня, потрясшими страну несколько лет назад.

На звонок открыл здоровенный дядька в чудной униформе: длинном сюртуке с огромными блестящими латунными пуговицами и плисовых коротких штанишках. На рябоватой ряхе застыла наивная трагическая улыбка. Квартира гудела множеством голосов, как потревоженный улей. На немой вопрос Сергея Петровича дядька поспешно ответил:

— Барина кокнули. Проходите, пожалуйста.

— А ты кто будешь?

— Ихний лакей, ваше благородие. Данке шен?

Майор отпихнул лакея и прошел в квартиру. По коридорам, по многочисленным комнатам (он насчитал штук шесть-семь) сновали люди, в основном, как он понял, гробокопатели с телевидения и из газет, в большинстве, правда, они все столпились в гостиной, где на скорую руку накрыли столы. Он тоже приткнулся тут ненадолго, послушал о чем говорят. Говорили о политике: курс доллара, сальные анекдоты, акции Газпрома, приближение, слава Господу, НАТО к границам, беснование коммуняк где-то на окраинах и прочая чепуха. Майор, пользуясь случаем, наспех сжевал пару бутербродов с осетриной. Потянувшись за бутылкой «Хванчкары», задел локтем сухопарую девицу, пожиравшую с бумажной тарелки крабовый салат. Извинившись, с удивлением обнаружил, что перед ним Инесса Ватутина, ведущая популярной передачи "Желанная встреча". Машинально пробормотал:

— Наш-то, кажется, отвстречался.

Давясь салатом, девица трагически закатила глаза под лоб.

— Ужасная утрата, о да, ужасная! Непоправимая!

— Ужасней не бывает, — согласился майор. — Осиротел народ.

— Вы, простите, из какой организации? — взгляд у теледивы цепкий, пристрелянный.

— Не из какой. Я сам по себе. Кореш Ленькин.

Он поинтересовался, где найти супругу покойного Леонида. Инесса подсказала: вторая дверь по коридору налево, там она страдает.

Катерина Васильевна возлежала на высокой кровати под турецким балдахином, вокруг суетились двое грузных мужчин с озабоченными лицами, один, по-видимому, врач: на нем белый халат. У Катерины Васильевны было бледное, одутловатое лицо со слегка выпученными, как при базедовой болезни, глазами. Она зябко куталась в пушистый халат, расписанный алыми драконами. В углу пожилой дядька играл в шахматы с белокурой девочкой лет пяти.