— Безусловно, — сказал Захарчук.

Не доезжая пяти километров до Звенигорода, Агата свернула в лес. Еще несколько минут тряски по проселку, и перед ними открылся чудесный вид: дачный поселок на берегу озера, окруженного сосновым бором.

Полтора-два десятка островерхих домов из красного кирпича, прижавшихся тесно друг к другу, как окаменевшая мечта демократа. Россыпь алых ягод на снежной целине. Подкатив к чугунным воротам, Агата требовательно погудела в клаксон. Ворота бесшумно, медленно открылись. У сторожевой будки им откозырял рослый охранник в камуфляже и с автоматом. Все мирно, привычно, буднично, но у Клариссы почему-то сдавило сердце. Подъехали к рубленому крыльцу, повисшему на двух мраморных колоннах, как на качелях.

— Вылезай, подружка! Станция Березайка.

— Что-то мне не по себе, — пожаловалась Кларисса. — Ты уверена, что нас ждут?

— Ни в чем так не уверена, как в этом, — засмеялась Агата…

Леня Песцов проскочил поворот и притормозил на обочине. В зеркальце заднего обзора увидел, как джип свернул за БМВ, но «волга» куда-то запропастилась, хотя он мог поручиться, что она его не обгоняла. Скорее всего, «волга» оказалась пустышкой.

Он связался с Бугой, дал координаты. В этих местах не заблудится и младенец.

— Джип меня сфотографировал, — доложил Песцов. — Вторая машина сошла. Какая команда, босс?

— Не называй меня боссом, сто раз просил, — буркнул Буга. Он подумал: вдруг это ловушка, соваться туда Песцову одному чересчур опрометчиво. С другой стороны…

— Они никуда не денутся, гражданин начальник, — будто подслушал его мысли Песцов.

— Почему так считаешь?

— Я тут бывал. Там Черное озеро и дачный поселок.

Дальше дороги нету. Тупик.

— Значит так… Стой где стоишь, жди нас. Ничего не предпринимай.

— Понял… Покурю пока.

Сунув трубку в гнездо, потянулся за зажигалкой.

Прикурил. Когда снова взглянул в зеркальце, серая «волга» висела почти на бампере. Ему даже почудилось, что пошла на таран, но это был оптический обман.

"Волга", петляя на тормозах, обогнула «девятку» метрах в десяти и лихо развернулась боком. Из машины выскочил невероятно юркий мужичонка, как горошина из стручка, установился поудобнее, приладил к плечу длинноствольную пушку и пальнул по «девятке». На весь маневр ушло не больше минуты, но этого хватило, чтобы Леня Песцов, вместе со своим Калашниковым, вывалился из машины и кубарем покатился по шоссе, благо оно было пустое. «Девятку» лобовым ударом приподняло на дыбы, скрючило и спалило, но взрывная волна только придала Лене добавочное ускорение и, продолжая кувыркаться, он приземлился в кустах, по пояс зарывшись в снег. Сознание не потерял, но положение у него было паскудное. Что-то, вероятно, стряслось с позвоночником: заткнутый в снег, как морковка в грядку, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, хотя боли не чувствовал. Это даже смешно, подумал Леня Песцов. Он увидел, как из «волги» выбрались еще двое бойцов, и втроем они неспешно, пропустив грузовик с прицепом, пересекли шоссе и направились к нему.

Один с базукой и двое с обыкновенными пистолетами в руках, они приближались к нему с той неумолимостью, какая бывает лишь в кошмарном сне. Но день был ясный, холодное солнце катилось по белесому небу, и сна у Лени Песцова не было ни в одном глазу.

Три кирпичные рожи нависли над ним, разглядывая его с любопытством. Между ними пошел такой разговор.

— Надо бы его кончить, — сказал один в раздумье.

— И куда потом? — спросил второй.

— Дак закидаем снегом — и хорошо будет. Весной подберут.

— Не тащить же в машину, — поддержал третий.

— Степаныч не одобрит, — возразил первый.

— Близко очень. Неопрятно.

— Степанычу только придраться. Пусть сам дохлятину ворочает.

Они разговаривали так безмятежно, будто не проносились за их спинами машины, не сиял зимний день с ледяными брызгами. Леня Песцов поторкался в снегу, и ему показалось, что пальцы на правой руке шевельнулись. Ладонью ощутил теплое цевье автомата.

— Эй, сурок, — обратился к нему тот, у кого базука. — Встать сможешь?

— Вряд ли, — ответил Песцов. — Вроде спина перебита. Подсобили бы, ребятки.

— Счас подсобим, — улыбнулся бандит и выстрелил ему в грудь три раза подряд. Пули, вонзившиеся в телесную мякоть, вернули Лене Песцову способность к движению. Валясь, зарываясь в снеговую перину, он поднял автомат и открыл ответный огонь. Кирпичные рожи разлетелись вдребезги, как стеклянные, но успокаиваться было рано, враг мог затаиться в машине, и на всякий случай Леня Песцов послал через дорогу несколько очередей. Но когда он всех убил и надумал подремать, над ним опять склонились бандиты, хотя непонятно, откуда они взялись после такой бойни.

— Вроде загнулся, — определил голос. — Дергунчик-то наш. Понесли, что ли?

— Сделай контрольную, — отозвался второй голос. — Эти падлы живучие.

Леня Песцов размахнулся, чтобы влепить обидчику оплеуху, но железный винт в затылке оборвал его последнее усилие. Он смирился со своей участью и уже равнодушно наблюдал откуда-то со стороны, как его волокли за ноги через шоссе, оставляя на белом асфальте кровяные зазубрины.

— Получи свою курочку, — Агата неожиданно подтолкнула подругу в спину, и Кларисса чуть не повалилась на колени старику, расположившемуся в кресле возле камина. Старик был в яркой пижамной куртке, в женских (?) шерстяных рейтузах и с черными кудельками на загорелом черепе. На подлокотнике кресла растянулась белая персидская кошка. В камине хмельно потрескивали поленья. Просторный холл с высоким потолком, в духе гостиной в английском замке.