Используя яркие разговорные выражения, язык улиц, он с той же графической четкостью описывал эротические эпизоды. В его книгах ощущалась некая взрывная сила, они не предназначались ни для брезгливых, ни для чувствительных, ни для утонченных, ни для привередливых, ни для благонравных ханжей.

Невзирая на нарочитую, жесткость сюжета и стиля, в его произведениях слышалось, по выражению одного из критиков, «…биение сердца. Пирс обладает поистине сверхъестественным умением проникать в самые глубины человеческого опыта. Он режет до костей, тем самым обнажая душу».

Алекс скептически относился к похвалам в свой адрес.

Он боялся, что эти первые три книги были не более чем счастливой случайностью, и ежедневно подвергал свой талант сомнению. Он был вовсе не так хорош, как хотелось бы, и пришел к неутешительному выводу, что писательский труд и успех – что бы автор ни вкладывал в это понятие – это вещи, весьма далекие друг от друга.

Несмотря на его неуверенность в себе, преданная Пирсу читательская аудитория росла с каждым днем. Его издатель считал молодого писателя восходящей звездой, но Алекс не позволял, чтобы похвала ударила ему в голову. Он не верил славе. Было время, когда он находился в центре внимания средств массовой информации, и это оказался самый бурный период в его жизни. И, хотя ему очень хотелось преуспеть как писателю, его вполне устраивала безвестность. Известности он уже нахлебался и был сыт ею по горло.

Алекс забрался в свой спортивный автомобиль и через несколько минут уже мчался на большой скорости по автостраде, поскольку принадлежал к числу столь же бесстрашных, сколь и первоклассных водителей. Окно он держал открытым, что позволяло ему вслушиваться в шум транспорта, наслаждаться ощущением ветра в волосах и даже чувствовать всепроникающий запах выхлопных газов.

Он упивался этими простыми ощущениями, не переставая удивляться тому богатству чувств, которые стал вызывать в нем окружающий мир, как только его ощущения перестали притупляться алкоголем.

Алекс покончил с привычкой пить, добровольно пройдя курс лечения в наркологической больнице. После нескольких недель кромешного ада он вышел оттуда страшно худым, бледным, трясущимся, но трезвым как стеклышко. И сохранял трезвость вот уже более двух лет.

Какому бы давлению он ни стал подвергаться в будущем, Алекс был твердо намерен больше не прибегать к помощи алкоголя. Случавшиеся с ним приступы потери памяти напугали его до смерти.

Он приехал в свою квартиру, но это не было похоже на возвращение домой. По-спартански обставленные комнаты были завалены упаковочными ящиками. Его исследования требовали часто менять местонахождение, периодически останавливаясь в той или иной местности. Не было никакого смысла вить гнездо. В сущности, он уже все подготовил, чтобы снова отправиться в путь.

Алекс пробрался через ящики, направляясь в спальню, также служившую ему офисом. Это была единственная комната в квартире, имевшая жилой вид. Незаправленная кровать в одном их углов, письменный стол и рабочий столик занимали почти все ее пространство.

И везде лежала бумага. Стопки типографского материала возвышались на всех мало-мальски пригодных для этого поверхностях и подпирали стены. Эта хаотичная, случайная библиотека служила ему суровым напоминанием о сроках. Он взглянул на настенный календарь. Май. Время летело быстро. Слишком быстро. А ему еще столько надо было сделать.

– Что нужно сделать, чтобы этот ребенок попал на передачу, а затем обрел постоянный дом?

Кэт раздраженно перебирала папку с делом Денни. В свои четыре года мальчик уже пережил больше ударов судьбы, чем большинству людей выпадает за всю жизнь.

Она пробежала глазами отчеты, попутно перефразируя их вслух.

– Дружок его матери постоянно бил его, поэтому ее лишили материнства, а мальчика поместили в приемную семью, где уже есть несколько детей.

Кэт подняла глаза, адресуя последующие свои замечания Шерри Паркс, специалисту по защите детей Департамента гуманитарной службы штата Техас.

– Слава Богу, любовник матери уже не сможет использовать его в качестве боксерской груши, но Денни требуется постоянное, только ему предназначенное внимание. Он нуждается в усыновлении, Шерри.

– Его мамаша хоть сейчас готова его отдать.

– Тогда в чем проблема? Давайте сделаем о нем сюжет, возможно, какие-нибудь семьи проявят интерес к его усыновлению.

– Загвоздка в судье, Кэт. Если хотите, я снова могу попросить его за Денни, но не обещаю, что новое его решение будет отличаться от предыдущего. Сотрудница нашей службы, занимающаяся делом мальчика, с пеной у рта доказывает, что Денни нужна приемная семья. Пока что судья ее поддержал.

С момента создания программы «Дети Кэт» Шерри Парке, женщина средних лет с добрым лицом, обеспечивала Кэт связь с государственным агентством. Она стремилась устроить всех детишек, испытавших плохое обращение, а также особо трудных детей на усыновление в постоянные семьи, помочь им выбраться из системы приемных домов.