Алекс помолчал минуту из уважения к затронутой теме, затем выпалил то, что его больше всего заботило.

– Уэбстер влюблен в тебя?

– Нет!

– Так я и поверил.

– Да нет же, – настаивала Кэт. – Это было бы поистине отвратительно, учитывая, что я так похожа на его дочь.

– А может быть, именно это его в тебе и привлекло. Его тянуло к тебе с момента вашей первой встречи, но первоначально этот интерес был вполне невинным. И лишь со временем превратился в нечто иное.

– Ни во что он не превратился. Некоторое время они ехали молча. Наконец Кэт точнее сформулировала свой ответ:

– Если Билл ко мне что-то и чувствует, он ни разу даже не намекнул об этом.

– Он не тот человек, чтобы преследовать тебя по всему кабинету или украдкой облапать, когда никто не видит. Для этого он слишком горд.

– Но он никогда не приставал ко мне, ни открыто, ни как-либо иначе.

– Однако ваши отношения выходят далеко за рамки обычных взаимоотношений между начальником и подчиненной.

– Я считаю его другом, – осторожно сказала Кэт. – Между нами никогда не возникало даже намека на какие-нибудь особые отношения. Судя по всему, у них с Ненси идеальный брак.

– Идеальных браков не бывает. Кэт лукаво взглянула на него.

– Ты знаешь это по собственному опыту?

– К сожалению, да. Слишком большому.

– Я так и думала.

– Возвращаясь к тебе и Биллу Уэбстеру…

– Не существует никаких «меня и Билла Уэбстера», – возразила Кэт. – Он дал мне прекрасную возможность проявить себя. Я уважаю его как человека. Вот и все.

– Нет, Кэт, я так не думаю. – Видя, что она собирается снова возразить, он быстро продолжил: – Я не считаю, что ты лжешь. Дело в нем. Он ведет себя как-то странно, и это не дает мне покоя.

– Он довольно красив, статен, его нельзя не заметить. Достиг в жизни многого. Имеет огромное влияние. От него исходит сила.

– Подожди минутку, – вспылил Алекс. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я к нему ревную?

– 06 этом надо, наверное, спросить тебя самого.

– Все наоборот, дорогая. Сегодня вечером он ревновал тебя ко мне, потому что я был твоим кавалером.

– Ерунда!

– 0'кей, может быть, и ерунда. Но помяни мое слово,

Уэбстер что-то скрывает.

Разговор зашел в тупик. Кэт не хотела признаваться, что поведение Билла в тот вечер смутило и встревожило ее. Ей нужно было время, чтобы все осмыслить.

Однако Алекс не унимался.

– Как ты думаешь, почему он так странно повел себя, когда ты увидела фотографию Карлы?

– Потому что если он впервые обратил на меня внимание именно из-за этого сходства, то просто-напросто смутился. Подобная сентиментальность не вяжется с его имиджем крутого администратора и бизнесмена – имиджем, который он всегда старательно культивировал и которого рьяно придерживался.

– Возможно.

Кэт стукнула кулаком по рулевому колесу.

– Ты что, всегда и во всем чувствуешь себя правым? Разве у тебя не бывает моментов, когда ты говоришь себе:

«Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения, возможно, я был не прав»?

– Но не в данном случае, – упрямо возразил Алекс. – В поведении Уэбстера есть нечто такое, что можно назвать притворством. Я это нюхом чувствую. Он слишком совершенен. Его жизнь могла бы служить иллюстрацией к современной волшебной сказке. Поневоле начинаешь подозревать, что где-то рядом бродит злой противный тролль.

– По-моему, в тебе говорит полицейский.

– Может быть, и так. Но скорее во мне говорит шестое чувство. Это уже привычка, я готов подозревать всех и каждого.

– Почему?

– Потому что каждый человек внушает подозрение. У каждого есть что скрывать.

– Ты имеешь в виду тайны?

Ее лукавые слова, сказанные нарочитым шепотом, ничуть его не смутили, он продолжал сохранять все то же серьезное, даже мрачное выражение лица.

– Именно тайны. У нас у всех они есть, и мы предпочитаем прятать их от посторонних глаз.

– Ну уж, во всяком случае, не я. Моя жизнь словно открытая книга. Меня обследовали и просвечивали вдоль и поперек. Буквально вспороли мне живот и осмотрели все внутренности. Если бы у меня было что скрывать, это что-то давно уже было бы обнаружено.

Алекс покачал головой.

– У тебя тоже есть тайна, Кэт, – настаивал он. – Возможно, такая глубокая и страшная тайна, что она существует только в твоем подсознании, – ты даже сама не знаешь, в чем она состоит. И ты не хочешь сама себе признаться в том, что она есть, потому что иначе тебе придется что-то решать, что-то с ней делать. Мы – я имею в виду каждого из нас – хороним в себе наиболее страшные стороны нашей натуры, потому что не а силах встретиться с ними лицом к лицу.

– Ха-ха, я так рада, что пригласила тебя сегодня. Ты настоящий кладезь шуток и веселья.