В дневнике отца Иоанна Кронштадтского есть важная запись, сделанная 19 февраля 1867 го да, когда он сам признал, что чудо исцеления произошло именно по его молитве: «Господи! Благодарю Тебя, яко по молитве моей, чрез возложение рук моих священнических исцелил еси отрока (Костылева)».

В беседе с сарапульскими пастырями отец Иоанн говорил, что никогда не предпринимал никаких усилий для того, чтобы стать известным – это произошло помимо его желания и воли. Священника из Кронштадта все чаще приглашали в дома петербургской знати. Случаи исцеления больных, которых доктора признали безнадежными, публиковали в петербургских газетах. Отца Иоанна стали называть новым российским чудотворцем.

Сохранились воспоминания очевидцев его чудес, из которых понятно: главным и необходимым условием для свершения чуда были вера и искреннее обращение к Богу самого страждущего. Всякий раз после исцеления безнадежно больного отец Иоанн говорил торжественно: «Слава Богу, никто как Бог!»

Священник Василий Шустин описал визит отца Иоанна к его отцу, заболевшему горловой чахоткой, которому, по приговору докторов, оставалось жить не больше десяти дней: «В это время как раз вернулся в Кронштадт из одной своей поездки отец Иоанн. Послали ему телеграмму. Дней через пять он приехал к нам. Прошел к отцу в спальню, взглянул на него и сразу воскликнул: „Что же вы мне не сообщили, что он так серьезно болен! Я бы привез Святые Дары и приобщил бы его“. Мой отец умоляюще смотрел на батюшку и хрипел. Тогда батюшка углубился в себя, и, обращаясь к отцу, спрашивает: „Веришь ли ты, что я силою Божию могу помочь тебе?“ Отец сделал знак головой. Тогда отец Иоанн велел открыть ему рот и трижды крестообразно дунул. Потом размахнувшись ударил по маленькому столику, на котором стояли разные полоскания и прижигания. Столик опрокинулся, и все склянки разбились. „Брось все это, – резко сказал отец Иоанн, – больше ничего не нужно. Приезжай завтра ко мне в Кронштадт, и я тебя приобщу Святых Тайн. Слышишь, я буду ждать…“»

На следующий день больного в морозную, ветреную погоду на санях повезли через море по льду из Ораниенбаума в Кронштадт – такой глубокой была его вера в силу молитвы кронштадтского пастыря. По возвращении домой все раны в горле больного оказались затянуты, и делавший осмотр профессор Военно-медицинской академии по горловым болезням Н. П. Симановский во всеуслышание заявил: «Это невиданно, это прямо чудо!» После этого отец священника Василия Шустина прожил еще двадцать пять лет.

«…Много чудес очевидных совершилось и ныне совершается. В этом я вижу указание Божие мне, особое послушание от Бога молиться за всех, просящих себе от Бога милости. Поэтому я никому не отказываю в своей молитве и для посещения болящих езжу по просьбам их по всей России», – спокойно говорил отец Иоанн о своей репутации великого чудотворца в автобиографической беседе с сарапульскими пастырями. Он писал в дневнике, что в глубине души считает себя «немощным и грешным паче всех» и воспринимает свой дар как указание от Бога помогать людям и с помощью чудес укреплять в них веру.

Вместе с известностью к отцу Иоанну стали приходить деньги, все больше денег. Обычно он не отказывался от платы в домах петербургской знати, не слишком интересуясь, лежат в конверте пять рублей или пятьсот – все эти деньги шли на благотворительность. Священник из Кронштадта делал большие пожертвования на строительство храмов, в монастыри, школы, больницы, различные благотворительные общества, говоря: «У меня своих денег нет. Мне жертвуют, и я жертвую». За помощью к отцу Иоанну обращались погорельцы, бедные студенты, которым нечем было заплатить за учебу, разорившиеся купцы. На его домашний адрес приходили сотни, а потом и тысячи писем с различными просьбами.

Ведением переписки отца Иоанна и денежной отчетностью уже занимался целый штат секретарей. Через них проходили огромные суммы – по разным подсчетам, от ста пятидесяти тысяч до миллиона рублей в год. К слову сказать, некоторые помощники отца Иоанна сколотили себе на его популярности целые состояния, помогая устраивать личные встречи с чудотворцем.

Теперь отец Иоанн раздавал милостыню нищим строго два раза в день: каждому по десять копеек утром на пропитание и еще десять вечером – на оплату ночлега, чтобы не бродяжничали по городу. В некоторые дни количество просителей, которых прозвали «строем отца Иоан на», доходило до тысячи человек. В назначенное время неимущие выстраивались длинными шеренгами перед домом отца Иоанна, и каждый «десятский» получал рубль для раздачи десяти товарищам. Но все равно эта помощь беднякам была каплей в море…

Через семнадцать лет своего священнического служения отец Иоанн решил построить в Кронштадте Дом трудолюбия, чтобы люди могли сами честным трудом зарабатывать себе на пропитание.

В 1872 году в газете «Кронштадтский вестник» было опубликовано воззвание отца Иоанна к пастве с призывом помочь ему в строительстве Дома трудолюбия. Был создан попечительский совет, в который вошли преданные почитатели кронштадтского пастыря – от богатейших фабрикантов до простых рабочих. Для покупки земельного участка и закладки здания потребовалось девять лет, больше года продолжалось строительство.

К сожалению, через год первый выстроенный в Кронштадте Дом трудолюбия сгорел. В «веселом заведении», расположенном неподалеку, вспыхнул пожар, который перекинулся на соседние дома… Но уже через год на том же месте стараниями благотворителей было выстроено новое, прекрасно оборудованное четырехэтажное здание. Со временем Дом трудолюбия превратился в целый рабочий городок, где в пеньковых, картузных и швейных мастерских трудилось до семи тысяч человек. Здесь были бесплатная начальная школа, приют для детей-сирот, богадельня для неимущих стариков, ночлежный дом на сто с лишним коек, содержавшиеся на «Иоанновские миллионы» в образцовом порядке.

Для обитателей ночлежки даже выписывали две ежедневные газеты.

Популярность отца Иоанна еще больше возросла в народе после того, как в октябре 1894 года он был спешно вызван из Кронштадта в Ливадию напутствовать умирающего императора Александра III.

В дневнике отец Иоанн оставил запись, как помазал императора перед смертью елеем от чтимой чудотворной иконы и старался облегчить его страдания: «…Государь Император выразил желание, чтобы я возложил мои руки на главу его, и я долго держал их. Государь находился в полном сознании, просил меня отдохнуть, но я сказал, что не чувствую усталости, и спросил его: