— Лорд Дариус, я создала иллюзию, и теперь вы выглядите, как Михаль. Ваша задача — выпроводить эту парочку из святилища, — мысленно сообщила Люциусу, а тот с удивлением рассматривал меня и Этайн.

В этот момент парень и девушка наткнулись на нишу, в которой мы прятались, и оторопели при виде «старейшин».

— Ой! — взвизгнула невеста. — Как напужалась я! Говорила же, что они здесь.

Неожиданно она кинулась нам в ноги и потянула парня за рукав. Жених тоже встал на колени, склонив голову.

— Только не прогоняйте нас. Помогите! Мы любим друг друга, а родители против, — верещала мелкая рыжеволосая девица.

— Помогите нам, — вторил ей парень, который был таким же щуплым и низкорослым, как возлюбленная.

— Дети мои, почему нарушаете запрет? — прогремел низким голосом Люциус. — Мы здесь работаем, посторонним вход воспрещен!

Девица подняла голову, прищурилась и посмотрела на Этайн:

— А этот что тогда здесь делает? Я слышала, что в святилище могут находиться только старейшины и те, кто участвует в обряде.

— Это мой ассистент, — нашелся Люциус, который изображал Михаля.

Я тут же поправила лорда:

— Сынишка это, в подмастерьях он.

— Я и говорю — помощник. — Люциус грозно смотрел на рыжеволосую девицу взглядом директора Академии темной магии. — А вот вы, дорогуша, нарушаете устав. В смысле устои местные. Вы же знаете, что без приглашения в пещеру заходить нельзя.

— Мы никуда не уйдем! — закричала девушка в голос и коснулась лбом каменного пола. — И мы не посторонние. Мы жениться хотим. Дать клятву Оверона перед священным камнем богов.

— Ну зачем вам жениться? Дети еще, — возмутилась я низким голосом Михея.

— Никакие мы не дети! — Малец поднялся с колен и выпятил грудь. На вид ему было лет пятнадцать, а росточком ниже моей эльфийской подружки. А уж его рыжая «невеста» и вовсе была крошечной. Но парень гордо произнес: — Мне уже двадцать один, Айе на днях восемнадцать стукнуло, потому и пришли к вам. Нам жениться нужно, иначе ее родители за другого выдадут.

Мы переглянулись, понимая, что молодые настроены решительно. Если долго будем препираться, то заклинание изменения исчезнет. Не хотелось бы, чтобы в общине говорили о самозванцах-старейшинах. Тогда нам из этой Оверонии живыми не выбраться. А Маркус просил меня на этот раз обойтись без скандала с малыми народами.

— Считаю, что нужно помочь молодежи и быстренько провести обряд, — обратилась я к Люциусу с предложением, а ментально объяснила, что иначе нам голубков не вытолкать — лишь время потеряем. А так усыпим их бдительность.

— Прошу вас, не откажите! — И парень протянул кулек, а Этайн тут же подхватила его, засунув за пазуху. — Ложки я сам из дерева мастерил, а рушник Айя вышивала. И пирожки сама пекла. Бабка сказала, что вы денег не берете, а лишь то, что сделано руками. И подарок должен быть от чистого сердца.

— Ладно, — махнул рукой лорд Люциус и нахмурился, видимо вспоминая, как обычно проводят брачные обряды. — Дети мои, соедините руки и поцелуйтесь.

Этайн с укором посмотрела на Люциуса, а тот откашлялся в кулак.

— Сейчас за руки возьмитесь, поцелуетесь потом. Без нас.

— Вроде бабушка говорила, что нужно положить руки на ритуальный камень? — встряла девица.

Я как чувствовала, что у нас с ней будут проблемы.

— Там еще цветок нарисован — знак богов, — с придыханием проговорил жених.

Наш взор устремился к большому валуну, который окружала загадочная голубоватая дымка. Перехватив мой взгляд, Люциус кивнул и важно подошел к камню, а мы последовали за ним.

— Дети мои, положите руки ладонями на знак, — приказал лорд Дариус в образе Михаля.

Айя и ее жених переглянулись, а затем девушка спросила:

— А куда именно прикладывать-то?

Мы едва различили высеченный на камне круг.

— В центр круга и кладите, — нашелся лорд Люциус, теребя иллюзорную бороду.

Молодые прикоснулись ладонями к сердцевине знака. Я же, присмотревшись, поняла, где уже видела его: в Храме всех богов в Междуречье! Это был тот самый цветок, высеченный на каменном полу. Вспомнила, как свет «цветка» окутал нас с Маркусом, соединяя наши ауры.

— А клятва? — вновь подала голос неугомонная невеста.

Люциус-Михаль почесал затылок, а Этайн округлила глаза. Я вспомнила слова брачной клятвы — Восемнадцатой песни Борея. Решив, что хуже не будет, произнесла низким голосом: