Паршивое чувство, неприятное.

Возвращаясь к тому, что ж случилось. Он, действительно, торопился вернуться в Москву, к сыну. Они говорили по телефону, но все это было не то, не то! Ему нужно было больше, намного больше!

Объятия, прикосновения, чтобы притиснуть к себе тощее тельце, сжать посильней и, наконец, выдохнуть свободно. Оказывается, ему теперь и дышать трудно,- когда Илья далеко, дышится не так, вообще все вокруг не так.

Не хватало рыжих вихрей, умных глаз и едких замечаний.

У него потрясающий сын, невероятный, он уже говорил об этом, но может повторить еще пару сотен раз, ему не надоест.

Нехотя, Костя признавал, благодаря кому, у сына такое воспитание, восприятие мира. Признавал, но только у себя в мыслях, вроде бы ничего страшного в этом нет, но почему-то было тяжело сказать это именно вслух, и именно Царице.

Она ж Царица, твою мать, независимая, гордая, несгибаемая! Зачем ей помощь какого-то «биологического фактора», когда она и сама со всем справиться может?!

Правильно, Царицы должны быть гордыми, и болеть тоже должны гордо! Дура несчастная! Первым делом, только приехал, рванул к ним домой, а Диме, что все в порядке, отчитался по телефону. А дома,- Илья. Радостный, счастливый, с улыбкой во весь рот и сияющими глазами. И столько новостей!

У него умный ребенок. Это охренеть, как круто!

Раньше, он как-то слышал, краем уха, про способных детей. В шахматы играют, как взрослые, олимпиады всякие по математике/физике/химии , коэффициент интеллекта высокий. Слышать то слышал, но никогда не встречал. Слабо верилось, что и в самом деле есть такие дети. Все больше думал, что это реклама СМИ, попытка возвысить людей их страны, придать величия, устрашения.

Нет, он, конечно, бывал на различных научных выставках, симпозиумах, - их бизнес требовал новых технологий, новых знаний, и они с чистой совестью переманивали к себе юные дарования, но они именно юные, лет 17-18 и больше, но уж никак не восьмилетние мальчики.

А тут, здрасте, приехали! Получите, - распишитесь!

Несколько языков, развит не по годам, любит пофилософствовать, учебные программы в своей школе перепрыгивает и опережает на годы вперед, увлекается программированием, занимается фехтованием.

Все, точка, - у него начинается взрыв мозга.

Сам Костя не владеет так свободно английским языком, как его сын.

Тут впору впадать в ступор, негодовать по поводу своего умственного развития. Он же себя дебилом каким-то чувствовал, первое время, когда начал сына ближе узнавать.

Сейчас, правда, он боялся. Таким людям, как Илья очень тяжело живется в этом мире. Тяжко!

Очень светлый человек с душой нараспашку! Всех он любит, обо всех беспокоится, для всех хочет только добра.

Жизнь таких, как он, проглатывает на раз, два, ломает, а потом выплевывает, извергает в мир, озверевших от такой жизни, людей.

Костя боялся за Илью, очень!

Ему защита нужна, он это понимал, и даже пытался действовать на рефлексах, но одергивал себя постоянно.

Пусть его сын остается светлым в душе, пусть, но только он должен быть очень сильным и стойким, чтобы суметь сохранить этот свет, несмотря ни на что. Сам, самостоятельно! Он ему может помочь советом, подсказать, но влезать и вмешиваться... Илья это может истолковать неправильно, посчитает неверным. Пока ему это удается. Что будет дальше, они посмотрят.

Все очень устали за этот безумный день. Он, так точно. Сил не было даже на то, чтобы поднять с дивана и перенести Илью к нему в комнату, уложить в кровать.

Мальчик так и спал, прижавшись к его теплому боку. Успокоился, наконец.

У него самого от сердца отлегло, отпустило напряжение этих нескольких часов.

Осторожно вытащил свою руку из-под Ильи, аккуратно и тихо, чтобы не разбудить. Тихо поднялся с насиженного места, потянулся так, что кости хрустнули, мышцы растянулись до боли, приятной такой.

Помотал головой из стороны в сторону, чтобы прогнать сон.

Ему, возле спящего сына, тоже спать захотелось со страшной силой, но нельзя пока. И так срубило, судя по часам, минут на двадцать, и сейчас надо бы узнать, как обстоят дела наверху.

В квартире, вообще, тишина стояла гробовая.

Пошел на кухню, увидел Любовь Григорьевну. Женщина что-то готовила, тихо помешивая в кастрюльке, рядом на сковородке скворчало мясо, судя по запаху. Заметила его приближение, кивнула головой, подзывая ближе.