– Я пытаюсь, – ответил Альфред, смаргивая внезапно набежавшие на глаза слезы. – Быть может, это все потому, что я видел так много за свою долгую жизнь. Я знал надежду и прежде, но она чахла и умирала, как чахли и умирали менши, чьи жизни и судьбы были доверены нам предками. Наш народ бросается в объятия зла, словно безумец, бегущий к краю обрыва, обреченный сорваться и рухнуть в бездну. Как можем мы остановить безумцев? Нас слишком мало…

– Мы встанем перед ними, – ответил молодой человек. – Мы откроем им истину…

«А они столкнут нас в пропасть с обрыва», – подумал Альфред. Однако же вслух он этих слов не сказал: пусть молодой человек живет с этой мечтой, пока возможно.

– Как, – вместо этого печально спросил он, – все это началось? Почему все пошло не так, как надо?

Молодой человек знал ответ – молодые всегда знают все ответы.

– Во все века человек боялся тех сил, что не были подвластны ему. Он был один в огромной Вселенной, которой не было до него дела. А потому в древние времена, когда сверкала молния и гремел гром, он молил богов спасти его.

Позднее человек начал постигать Вселенную с ее законами. С развитием науки и техники он разработал орудия, с помощью которых мог влиять на Вселенную. К несчастью, как тот рабби, сотворивший голема, человек обнаружил, что не может справиться со своим творением. И вместо того чтобы властвовать над Вселенной, он едва не разрушил ее.

После вселенской катастрофы людям было не во что верить: все боги покинули человека. И он обратился к себе, к тем силам, которые были в нем самом. И открыл магию. Со временем магия дала нам больше, чем мы добились за тысячелетия борьбы. Нам больше не нужны были боги. Мы сами стали богами.

– Да, так мы полагали, – задумчиво согласился Альфред. – А быть богом – тяжкий долг, так мы говорили себе. Управлять жизнями тех, кто слабее нас, лишать их свободы, дабы определить их пути, принуждать их идти тем путем, который мы считали благом…

– Однако же это доставляло нам удовольствие! – заметил молодой человек Альфред вздохнул:

– Да, мы наслаждались этим; и по-прежнему власть эта доставляет нам удовольствие, и мы жаждем ее! Вот почему будет трудно, так трудно.

– Братия, – прервала его женщина, сидевшая во главе стола. – Они идут.

Никто не сказал ни слова – они говорили глазами, во взглядах друг друга искали силы и поддержки. В глазах молодого человека Альфред увидел решимость и яростную радость.

– Пусть приходят! – внезапно сказал он. – Мы не скряги, трясущиеся над найденным золотом! Пусть придут, и мы с радостью разделим с ними то, что обрели!

Остальные молодые люди загорелись тем же радостным возбуждением. Те, что были старше, печально улыбались. Многие прикрывали глаза, чтобы их горькое знание не омрачало радости остальных.

Кроме того, подумал Альфред, быть может, мы и ошибаемся. Быть может, молодые правы. В конце концов, почему это открылось нам, если мы не сумеем никому передать знание…

За пределами комнаты раздавалось множество людских голосов и шаги – не шаги тех, кто идет восстановить порядок, ровные и размеренные, нет: шарканье, топанье, звуки толпы, рожденные хаосом бунта. Сартаны, сидевшие вокруг стола, обменялись вопросительными, полными сомнения взглядами.

Никто не сможет войти в чертог, если мы сами не откроем дверь. Мы можем остаться здесь навсегда, черпая силу в нашем знании, храня его для себя самих.

– Наш брат прав, – сказал старейший среди них сартан, хрупкая сухонькая женщина, похожая на птицу.

Именно ее твердость духа и могущественная магия привели их к чудесному открытию.

– Мы и были скрягами, прячущими свое золото под спудом, при свете дня же ходившими, как нищие; и лишь ночью доставали его, и во тьме ночной созерцали его жадными глазами и вновь возвращали в тайную сокровищницу. Как скупой, который не употребляет золото свое во благо, мы скоро иссохнем, и исчахнут души наши. Не только долг наш – разделить с остальными наше богатство, это и радость для нас. Уберите охранные руны.

«Я знаю, что это правильно, – думал Альфред, склоняя голову. – Но я слаб. И мне страшно».

Чья-то рука сжала его руку – рука, излучавшая тепло и силу, дарующая уверенность.

– Они выслушают нас, – мягко и настойчиво проговорил молодой человек. – Они должны выслушать!

Яркий, прекрасный голубовато-белый свет потускнел и угас. Внезапно звуки, раздававшиеся за дверями, зазвучали громче, в них слышались угроза и насмешки, гнев и ненависть. Сердце Альфреда сжалось, руки его задрожали.