Еще несколько сотен лет назад Кааврен вложил бы в это слово и в выражение своего лица и готовность к сражениям, и желание рискнуть жизнью по приказу его величества. А сегодняшний Кааврен лишь отозвался на обращение императора и теперь ждал продолжения, не проявляя особого любопытства. Встретив спокойный, уверенный взгляд, его величество слегка смутился и, чтобы скрыть это, повторил:

– Ну так что?

– Сир?

– Значит, вам нечего сказать?

За прошедшие годы Кааврен превратился в солдата, не склонного к многословию, а уж если он что-то говорил, то очень старательно подбирал слова. На сей раз он ограничился пятью:

– Я к услугам вашего величества.

– А я, – продолжал император, – жду, что вы можете сказать.

– Что я могу сказать, сир?

– Именно.

– Прошу прощения вашего величества, но я не понимаю вопроса, который имел честь услышать.

– Вы делаете вид, будто не понимаете, о чем мы говорим?

Лицо Кааврена осталось совершенно невозмутимым.

– Заверяю ваше величество, не имею ни малейшего представления.

– Вы стояли у самой двери, а стены здесь такие тонкие, что я слышу, когда кто-нибудь проходит мимо; я даже слышу, как вы объясняете своим мягким голосом, который до сих пор выдает, откуда вы родом, что комната занята. Так почему же вы не знаете, о чем говорят внутри?

– Сир, быть может, это из-за того, что я научил свои уши не слышать вещей, которые их не касаются.

– У вас весьма покладистые уши.

– Вполне возможно, сир. В любом случае они благодарят ваше величество за то, что вы снизошли их заметить. – Свои последние слова Кааврен сопроводил легким поклоном.

Тортаалик издал звук, который точно воспроизвести не под силу историку, но надо думать, это было нечто среднее между фырканьем и хмыканьем. Затем он заявил:

– Значит, не знаете, о чем мы разговаривали?

– Заверяю ваше величество...

– И вы готовы повторить свои слова, стоя под Орбом?

Впервые выражение лица Кааврена изменилось – в его глазах сверкнуло что-то похожее на гнев.

– Я уже давал показания под Орбом.

– Ах вот как, – протянул император. – Вы уже подвергались этой процедуре?

– Имел такую честь, – кивнул Кааврен.

– Кажется, я припоминаю обстоятельства дела, – медленно проговорил император. – Речь шла об обвинении в убийстве, не правда ли?

– Обвинении, сир, которое Орб с меня снял.

– Да, да. И о заговоре, что вы раскрыли, а также о договоре с людьми Востока, заключенном благодаря вашим стараниям.

Кааврен поклонился.

– И с тех пор, – продолжал его величество, – вы участвовали в восьми или десяти кампаниях? А во время отступления в районе озера Наблюдателя прославились, обеспечивая прикрытие основных сил?

– Прославился, сир? Не знал...

– Что нам известно о ваших действиях после того, как бригадир Г'ерет был ранен? Бригадир все видел и остался вами доволен, о чем и доложил мне в самых восторженных словах. Он рассказал о придуманной вами замечательной военной хитрости, которая позволила ему добраться до... до...

– Брикерстауна, сир.

– Да, да, Брикерстауна. Так что весьма наслышан о вас, уж поверьте.

– Сир, я...

– Г'ерету становится все труднее выполнять свои обязанности, а я вынужден подумать о том, кому передать его должность. Ну, лейтенант?

– Сир, я не знаю, что сказать. – Кааврен произнес эту реплику – как и все предыдущие – без малейших эмоций или изменения интонации.

– Вам нужно, лейтенант, лишь ответить на мои вопросы. Заверяю, вам ничего не грозит.

– Вопросы, сир?

– Пойдемте, проводите меня.

Кааврен поклонился, и они направились к Залу окон, продолжению Императорского крыла, которое выходило из дворца на пять сторон (включая верх и низ), где его величество часто обедал, если не возникало необходимости устраивать какой-нибудь торжественный прием. Пока они не торопясь шли по коридору, император спросил:

– Вы ведь военный человек, господин Кааврен?

– Да, сир.

– Ну и что вы, как человек военный, думаете о состоянии дел в Империи и о предстоящей в ближайший месяц Встрече провинций?

– Что я думаю, сир, о состоянии дел в Империи и Встрече провинций?

– Да, меня интересует ваше мнение.

– Мое мнение, сир?

– Вот именно.

– Сир, мы можем их всех арестовать.

Его величество, лишившись дара речи, остановился и посмотрел на Кааврена. Через несколько мгновений, однако, он снова зашагал дальше.

– Значит, вы самым серьезным образом советуете мне арестовать всех наследников и делегатов?

– Я, сир? Ни в коем случае.

– А что же вы мне предложили секунду назад?