– Кто вы? Вам нужна помощь?
– он сделал неуверенный шаг навстречу, хотя все его нутро сопротивлялось этому. Послышался тихий всхлип. Потом еще один. Женщина заскулила, как побитая собака.
– Чем я могу помочь вам?

Неясное беспокойство начало уходить, на его место пришла безграничная жалость к этой несчастной. "Надо подойти, приобнять, утешить" - мелькнула в голове неясная мысль. Ноги сами сдвинулись с места, сокращая расстояние, как вдруг по улице раздался звонкий окрик и торопливые шаги:

– Не смей приближаться к ней!

Плач прекратился, женщина отняла руки от лица, и он отшатнулся от неожиданности. У нее не было губ. Да и в принципе отсутствовала кожа и мышцы на нижней части лица, обнажив кровавый оскал челюстей. Глаза были мутные, с расширенными зрачками и, казалось, не видели ничего.

– Помощь... Да... Нужна. Муж? Где мой муж?
– рот не раскрывался, голос шел откуда-то изнутри.
– Где мой муж?

Экзорцизм сам сорвался с губ, оттолкнув надвигающуюся женщину на пару шагов назад. Удивленно замерев, она рассматривала сквозную дыру размером с кулак в грудной клетке. Через ровные, словно опаленные края на мир смотрели желтоватые осколки ребер. Оглушительно закричав, женщина выдернула одно из обломанных ребер и швырнула его в молодого человека. Осколок глубоко вошел в потянувшуюся к шесту руку, пришпилив ее к стене. А женщина вновь, медленной слегка пошатывающейся походкой, направилась к нему, непрерывно повторяя:

– Где мой муж? Где мой муж?

Сморгнув пелену боли, молодой человек увидел несущуюся к ним темную фигуру. Мелькнуло серебро на навершии посоха, загремели в ушах орган и церковный хор, и волна света впечатала страшную женщину в стену возле него. Костлявая рука в бурых подтеках крови потянулась к его горлу, но вновь сверкнул посох, и тварь будто за мгновение истлела, обдав лицо удушливым жаром. "Вот, каким должен быть экзорцизм, не то, что у некоторых" - зажав в зубах ворот рясы и крепче взявшись за торчащий из запястья осколок, подумал молодой человек. Рванув со всей силы, он тихо застонал, зажал кровоточащую рану и поспешно зашептал целебную.

В затуманенное болью поле зрения попали высокие черные сапоги на мягкой подошве:

– От шеста и то больше пользы было б, - молодой девичий голос.
– А твоя слабая попытка только обозлила ее.

За сапогами шли темные плотные брюки, черная рубашка, заправленная за ремень с ножнами, брошь-крест, темные рыжие волосы и серьезные серые глаза, в которых постепенно затухали искры церковной магии. Инквизитор протянула ему руку. Ухватившись за нее липкой от крови ладонью, молодой человек встал:

– Алекс, - он чуть сжал тонкие пальцы.
– Спасибо.

25- Ирэ, - кивнула девушка.
– Да не за что. Ты ранен?

– Уже нет.

– Тогда пойдем, - Ирэ обтерла ладонь платком и протянула его Алексу. Затем подошла к стене и выдернула из нее посох.
– Возможно, мне понадобиться помощь. Экзорцист?

– Нет, - молодой человек опустил глаза на брусчатку.
– Не приняли.

– Боевой монах тоже почетно. Не стоит роптать, мы все в Его услужении и всем нам отмерено по справедливости, - инквизитор положила руку ему на плечо в утишающем жесте. Серые глаза смотрели серьезно.
– Тем более, что слабый Дар у тебя есть. Значит и чутье есть.

– Был бы хоть экзорцистом - не попался бы так.

– Не мели чепухи, - ладонь пару раз слегка хлопнула, а голос утратил возвышенные нотки и стал обычным и слегка насмешливым.
– Пойдем. Надо отыскать ее дом.

Инквизитор быстро зашагала в сторону перекрестка.

Выйдя на соседнюю улицу, Ирэ резко остановилась и принюхалась.

– Чувствуешь?

Алекс только удрученно покачал головой. Рука, замотанная платком, ныла все сильнее. Инквизитор, словно ищейка, делала несколько шагов вдоль улицы, останавливалась и остервенело втягивала носом воздух. Легкий аромат гниения, дразнясь, то чувствовался отчетливо, то исчезал. Монах плелся по другой стороне улицы, чтобы не мешать ей и старательно прислушивался к себе, стараясь не обращать внимания на боль в руке. В какой-то момент предплечье словно прострелило, пальцы непроизвольно сжались в кулак и он чуть не рухнул на колени.

– Что это с тобой?
– Ирэ прекратила свое занятие и приблизилась к нему. Алекс готов был провалиться - мало того, что попался, так еще и мешает теперь. Но инквизитор хищно впилась глазами в дверь дома, возле которого случилась оказия:

– Здесь.

Они поднялись на второй этаж по скрипучим деревянным ступеням. Казалось, что лестницы просто развалятся под весом двух человек. На небольшую клетушку выходили две двери. Одна из них слегка покосилась и была приоткрыта. Ирэ осторожно протиснулась внутрь, ощущая, как спиралью затягивается церковная магия внутри, готовясь вырваться наружу. В комнате царил разгром. По стенам петляли смазанные и подсохшие бурые следы, словно кто-то истекающий кровью держался за них руками. Переступая через разбросанные вещи, инквизитор пинком распахнула дверь в детскую, держа наготове посох и с ужасом отпрянула. Старшая дочь плотника была прибита гвоздями к стене вниз головой. Ее руки были разведены в стороны, низ живота вспорот. Судя по количеству крови, стекшей вниз и запекшейся не только на несчастной, но и на стене под ней - когда все произошло, девочка была еще жива. Младшая - двухлетняя малышка, лежала на полу в центре нарисованной кровью пентаграмме. Вены на руках были вскрыты, сцеженная с ребенка кровь была налита в граненые стаканы, которые стояли по углам звезды.

Монах видел, как побледнело лицо Ирэ, когда она вышла на клетушку.

– Стучи в двери, именем Господа проси, чтоб открыли. Пусть бегут в Храм, сообщат об этом. Потом ко мне. Я пока вынесу тела несчастных детей в соседнюю комнату, проведешь очистительный обряд и отпоешь. А я займусь детской, - отрывисто проговорила инквизитор, между фразами делая глубокие вдохи. От сконцентрированной в квартире скверны ей становилось дурно.

Придерживая пострадавшую руку, монах кивнул, а Ирэ бросила ему в след: