Хершел, казалось, был поражен его видом.

– Боже, ну и видок у тебя!

– Хершел Родес, кто бы мог подумать. Не ожидал тебя увидеть.

– Привет, Уокер. Каролин просила меня зайти.

– Как адвоката или как друга?

Лицо Хершела ничего не выражало.

– Едва ли мы с тобой друзья.

– Хорошо сказано. Чтоб ты знал, она меня видеть не хочет, такой кусок дерьма, каким я оказался. Не могу поверить, что она надо мной сжалилась.

Хершел слегка улыбнулся.

– Она поняла, что это в ее лучших интересах. Ты идешь на дно, она идет вместе с тобой. Никто из нас не хочет это увидеть.

– Боже, конечно нет. Садись.

– Ничего. Я могу долго стоять. Надеюсь, ты знаешь, в какие неприятности вляпался.

– Почему бы тебе не рассказать? Не уверен, что кто-нибудь упоминал об этом, но последние четыре или пять дней полностью исчезли из памяти.

– Неудивительно. Ты попал в скорую с уровнем алкоголя в крови 0.24 — в три раза больше официального предела.

– Кто сказал?

– У тебя взяли кровь.

– У меня было сотрясение мозга. Я был без сознания.

Хершел пожал плечами.

– У меня взяли кровь, когда я был без сознания? Что за фигня. Они могут такое делать?

– Конечно, по закону подразумеваемого соглашения. Когда ты получал права, ты дал согласие на химический анализ по требованию. Даже если бы ты был в сознании, у тебя бы не было выбора. Если бы ты стал отказываться, тебя бы обвинили в отказе и взяли бы кровь все равно, согласно делу Верховного суда Шмербер против штата Калифорния о сохранении улик, которые могут исчезнуть.

– Черт. Мне это нравится. Шмербер против Калифорнии. И это все? Расскажи мне остальное.

У тебя должно быть больше.

– Тебе предъявят обвинение по статье 191.5 — лишение жизни посредством автомобиля, находясь в нетрезвом состоянии. Это подразумевает четыре, шесть или восемь лет, если у тебя нет предыдущих случаев, тогда — от пятнадцати до пожизненного.

– Блин.

– Когда у тебя был предыдущий случай?

– Два года назад. Поищи, я не помню точной даты.

– Еще тебя обвинят по статье ВС- 20001, пункт С — побег после фатального дорожного происшествия.

– О чем ты говоришь? Какой побег?

– Твой. Ты покинул место преступления. Копы обнаружили тебя почти в километре, пробиравшимся вдоль дороги в одиночку. В одном ботинке. Помнишь детскую песенку?

« Мой сыночек Джон лег в кроватку в штанишках и одном башмаке»...

– Перестань, - сказал Уокер. Он бы отрицал это, но вдруг почувствовал проблеск воспоминания о том, как наступил на камень. Он выругался и запрыгал на одной ноге, смеясь над болью.

Хершел продолжал, все тем же мягким тоном, не спуская глаз с Уокера. Уокер подумал, не злорадство ли видит в его глазах, долгожданный и такой сладкий реванш Хершела Родеса за прошлое пренебрежение.

– Тебя еще обвинят по статьям ВС-23153 А и В — вождение в нетрезвом виде, ставшее причиной телесных повреждений. Если ты был осужден за вождение в нетрезвом виде в течение последних десяти лет, тебя могут обвинить в убийстве второй степени, согласно делу Уотсона.

– Блин, Хершел. Мне надоело говорить, что у меня был долбаный предыдущий случай, так почему бы тебе не засунуть в задницу эту ВС-23153?

– Ты кому-нибудь еще говорил об этом?

– Только тебе и жене. Поверь мне, это более, чем достаточно.

Хершел наклонился ближе.

– Потому что у меня есть совет для тебя, приятель: держи свой рот на замке. Не говори ни с кем об этом. Если тема всплывет, молчи. Ты глухой и немой. Моя твоя не понимай. Ты меня слышал?

– Да.

– Хорошо. Доктор сказал, что выпишет тебя завтра утром.

– Так скоро?

– Им нужна койка. Посмотрю, удастся ли мне уговорить копов подождать с арестом, пока ты будешь дома. Иначе они арестуют тебя прямо здесь, пристегнут наручниками к кровати и поставят копа у двери. Что бы ни случилось, помни это слово: Молчи.

Уокер помотал головой, сказав сквозь зубы «Черт».

– В настоящее время, тебе будет полезным лечь на реабилитацию. По крайней мере, показать, что ты хочешь исправиться.

– Я не могу. Я должен содержать семью.

– Тогда, анонимные алкоголики. Три встречи в неделю, минимум, даже ежедневно, если до этого дойдет. Я хочу, чтобы ты выглядел как парень, который отрекается от своих грехов и раскаивается в своих деяниях.

– Ты собираешься вытащить меня из этого дерьма?

– Возможно, нет, но я — лучшая твоя надежда. Если тебе от этого легче, дело не будет рассмотрено в суде еще от трех до шести месяцев. И, кстати, мне нужен чек.