– Извините. Вино было бы прекрасно.

– Белое или красное?

– Белое.

– Шардонне или Савиньон Бланк?

– Шардонне.

Она подняла палец.
– Бинго! Правильно!

Интерьер дома был на удивление современным. Стены гостиной были выкрашены в синий цвет, а прихожей — в ржавый. На полу был отполированный паркет, а дизайн мебели был застывшим и негостеприимным. На стенах висели слишком большие абстрактные картины, яркие мазки красного, белого и желтого.

– Кстати, меня зовут Эвис. Это чириканье «миссис Джент» - для птичек. Арчи Джент был моим третьим мужем. Я была за ним замужем дольше всего, но сейчас уже нет. Он был инженером, если вы знаете этот тип. Ходил вокруг, как будто пытался снести яйцо. Я бросила пить одно время, а потом поняла, что он нравится мне больше, когда я пьяная.

Я решила сохранить его фамилию, пока он оплачивает мне жилье. Вы замужем?

– Сейчас нет.

– Сколько раз?

– Два.

– О, хорошо. Мы можем сравнить впечатления. У меня была пара вонючек. Как у вас?

– Я бы хотела сказать, что они во всем виноваты, но половина вины на мне.

– Ой, перестаньте. Не притворяйтесь честной-справедливой. Это неприлично.

Мы пришли в кухню, которая была ярко-белой, отделанной темно-зелеными мраморными поверхностями. Кухонное оборудование было из нержавеющей стали. На полке стояли медные сковородки. Эвис открыла дверцу маленького холодильника для вина, выдвинув сначала верхнюю полку, потом следующую. Она достала бутылку и прочитала наклейку : Тэлюотт, Диамонт Т. Протянула, чтобы я тоже могла прочесть.

– Знаете вино?

– Не знаю.

Я обратила внимание на год, 1985, но не знала, хороший ли он.

– Ну, можете попробовать. Я употребляю коробку Диамонт Т за две недели. Не считая коктейлей. Черт!

Она уронила тлеющий кончик сигареты, и он приземлился на пол около ее босой ноги, как маленький красный жучок.

– Не могли бы вы поднять это? Бумажные полотенца под раковиной.

Я наступила на уголек, а потом нашла рулон бумажных полотенец. Оторвала кусок, намочила и собрала пепел.

Пока Эвис открывала бутылку, я спросила : - Можно мне осмотреться?

– Конечно.

Я обошла кухню, заглянув в три смежных помещения — застекленная задняя веранда, которая шла вдоль всего дома, столовая и небольшой кабинет. Когда я закончила, Эвис достала огромных размеров бокал и налила мне столько шардонне, что хватило бы запустить косяк рыбы.

– Мы можем посидеть на веранде, если не возражаете.

– Я с вами.

Я следовала за ней, когда она пересекла кухню в волне шелка. Окна, поверх стенных панелей, теперь окружали то, что возможно, раньше было голым цементным патио. Ковер из сизаля закрывал почти весь пол, а окна могли быть защищены жалюзи, если солнце ударит под ослепляющим углом в какое-то время дня. Там стояла белая плетеная мебель, старомодная, по сравнению с остальной в доме. Выглянув наружу, я поняла, что справа находился дом, в котором жили Унрихи. Могилы собаки отсюда не видно, но было странно ощущать себя рядом с тем местом, которое так сильно занимало мои мысли последнее время.

Эвис уселась в одно из кресел, повернутых лицом друг к другу у кофейного столика.

Он наклонилась и придвинула поближе к себе пепельницу, чтобы закурить новую сигарету.

Пепельница была металлическая, и брошенная туда спичка издала легкий звон.

Эвис глубоко затянулась и выдохнула поток дыма, прикрыв его рукой, чтобы он не попал на меня.

– Ну, так. Почему Феликс послал вас сюда? Помимо природного обаяния, я думаю, что у вас есть более важная причина.

– Я бы хотела поговорить с Деборой Унрих. Феликс подумал, что вы можете связать меня с ней.

– Неужели. А зачем?

– Я — частный детектив. Это мой клиент мотивировал полицейских копать на заднем дворе Унрихов.

– Как вашему «клиенту» удалось их уговорить? Это должен был быть трюк.

– Он вспомнил кое-что, что произошло, когда ему было шесть лет, и подумал, что это связано с преступлением.

– И что это было за преступление?

– Я бы предпочла не говорить.

– Понятно. Вам нужна информация от меня, но взамен вы ничего не даете.

– Вы правы. Я говорю о похищении Мэри Клэр Фицжу.

– Какое это имеет отношение к Деборе? Они откопали собаку. Я не вижу связи.

– Собаку похоронили в 1967, когда они с Патриком еще жили в этом доме.

– Я бы сказала «ну и что», но не хочу показаться грубой.

– Это было как раз в то время, когда исчезла Мэри Клэр.

Эвис быстро оглядела меня.

– Вы не пьете свое вино.

– Для меня еще рановато.

– Я обычно начинаю в полдень, так что для меня уже поздно. Вам не помешает расслабиться. Глоточек вас не убьет.

Я сделала глоток вина, которое, должна признаться, было наголову выше по качеству, чем то дерьмо, к которому я привыкла.

– Вау. Действительно здорово.

– Я говорила.

Она немного помолчала, расправляя складочку на кимоно.

– Странно, что вы упомянули Мэри Клэр.

– Почему?

Она изучала кончик своей сигареты.

– Не подумайте, что я рассказываю сказки, но у Деборы был подобный опыт. Ее внучку, Рейн, похищали дней за десять до Мэри Клэр. К счастью, Рейн вернулась, живая и невредимая, но Дебора верила, что она стала «экспериментальным ребенком». Репетицией в подготовке настоящего дела.