–

Караван располагался на ночь, и слуги суетились, расставляя шатер и распрягая лошадей. Андрей шел мимо повозки, когда крышка одного из сундуков откинулась, и показалась мокрая от пота мордочка служанки Флоры. Она дунула на выбившуюся прядь и, спрыгнув на землю, начала лихорадочно что-то записывать.

– Инвентаризация? – Поинтересовался парень чисто из вежливости.

Девушка подняла на него глаза, словно только заметила. Андрей все еще ходил в рубахе и штанах из некрашеной грубой холстины, так же как и большинство рабов, поэтому почтения у прислуги не вызывал.

– Хозяйка убьет. – Выдала она вдруг, и в глазах ее стоял настоящий страх.

Андрей уже пожалел, что спросил. Теперь просто уйти было нельзя.

– А что случилось, чем же ты так провинилась?

– Не сходится. – Она указала на пергамент. – Пропали три динара.

– Не понял.

– Я осталось старшей по дому, что тут непонятного. – Девушка нервно всплеснула руками. – Сейчас приедем, госпожа потребует отчет, а у меня деньги пропали.

– Дай я посмотрю. – Парень протянул руку.

– Да, что ты в этом понимаешь. – Флора безнадежно вздохнула, но листок все же дала.

Андрей посмотрел на старательно нарисованные палочки, простейшие арифметические расчеты и сразу увидел ошибку.

– Вот здесь. – Он взял у девушки перо и исправил цифру. – Теперь все сходится.

Флора взглянула на отчет, потом на парня и глаза у нее были такие счастливо-ошарашенные, что Андрей не удержался и, взяв пергамент обратно, быстро закончил все ее расчеты.

– На и не грусти. – Парень вернул девушке ее листок.

Та просто взревела от счастья. Только что она была самым несчастным человеком на свете и думала, как будет корпеть все оставшееся время над складыванием нарисованных палочек. А тут в одно мгновение все решилось, да еще и деньги нашлись.

Андрей смотрел на прыгающую от счастья девчонку, и даже самому стало как-то веселее.

– Мне не трудно, надо будет, обращайся. – Ему, наконец, удалось вырваться и он, мельком взглянув на содержимое сундука, пошел дальше.

Сундук был набит под завязку женскими шмотками.Андрей особо не вглядывался, но и непосвященному было понятно, что в этом деревянном ящике целое состояние. Учитывая, сколько стоит кусок шелка или хорошего сукна, подумал парень, там добра тысяч на десять местных динаров, а девчонка убивалась из-за трех. Воистину, справедливости нет не только в нашем мире.

Задумавшись, он буквально налетел на своего спасителя.

– Оказывается, ты, мой друг, математик.

Андрей слегка ошалел, воистину этот человек узнает о событии раньше, чем оно происходит.

– Кто вам сказал? – Он решил ответить вопросом.

Но Дагору ответ был и не нужен.

– Что же ты молчал, с такими способностями в столице не пропадешь. Наш император вечно что-нибудь строит, грамотные люди там нарасхват.

– Вот как. – Произнес Андрей только лишь, чтобы хоть что-то ответить. Вот тебе уже и работу подыскали на будущее, подумал он. Обустраивайся. От этой мысли стало как-то тоскливо и запахло безнадегой. Пока он бегал от смерти, как-то не задумывался, а сейчас после слов Дагора, вдруг с тоской подумал, неужели это все навсегда.

Андрей провел взглядом по суете слуг у повозок, по Дагору, по бескрайнему зеленому горизонту и у него до рези защипало в глазах. Неужели я никогда не вернусь домой, неужели я застрял здесь навсегда.

На следующее утро он проснулся уже другим человеком и, буквально, сразу это почувствовал. Как только он подошел к костру, Флора тут же согнала кого-то, освобождая ему место, а усадив, принесла ему целую миску каши с жирным куском баранины. Андрей, не привыкший к такому вниманию, поначалу оторопел, но увидел, что все остальные воспринимают это как должное и уважительно склоняют головы, встретившись с ним взглядом. Образование начало приносить свои плоды.

Закончив завтрак, караван тронулся в путь. Дагор спешил и выжимал из животных и людей все что можно, и как оказалось не зря. Когда к середине следующего дня они достигли реки, великое посольство уже собирало лагерь и готовилось продолжить путь. Парфюмер никого не предупреждал о прибытии, и лагерь в суете сборов даже не обратил внимания на маленький караван. Они проехали первые палатки, и Дагор, показывая в сторону шатра Оливии, крикнул Андрею.

– Езжай, обрадуй ее.

Андрей кивнул и, повернув коня, тронулся в сторону знакомых палаток. Первым его увидел Флиган, он крикнул что-то в открытый полог и заковылял навстречу.

– Рад тебя видеть живым, Андрэй.

– И я рад. – Парень спрыгнул с лошади и обнял старика.

Из шатра выскочила Оливия и, торопясь, засеменила навстречу. Они обнялись.

– Я очень рада, что ты вернулся! – По искрящимся глазам женщины и радостной улыбке Андрей видел, что это не пустые слова.

– А где Тайя? – Он только успел спросить и тут же увидел ее.

Она подходила со стороны стрельбища. Возбужденная, с растрепанными мальчишескими вихрами, она была красива особенной, какой-то дикой и необузданной красой. Андрей шагнул ей навстречу, и тут она увидела его. Тайя остановилась, и вся гамма чувств прошла по ее лицу: изумление, искренняя радость и что-то еще, вдруг приглушившее бурный взрыв эмоций. Они встретились глазами и, словно смутившись, быстро подбежали друг к другу и обнялись. Она прижималась к нему, пряча лицо на его груди так, будто хотела спрятать то необъяснимое чувство вины, понятное только ей и поселившееся в ее душе с того самого момента, когда она послушалась Дагора. Чувство вины за то, что не пошла за ним, не бросила все и не кинулась опрометью его спасать. А он держал в своих объятиях ее плечи и стыдился себя за то, что ждал отнее именно этого и по-дурацки наивно верил в то, что его Тайя бросится ему на помощь в любой ситуации. Чего бы ей это не стоило. И эта недосказанность ложилась на них обоих разъедающей паутиной неудовлетворенности и затаенной вины.