Нет, все в порядке, температура нормальная.

– Да, правда, учился я этому для… - Макс чихнул.
– Концентрации на работе. Видишь, как пригодилось. Эх, - он притянул меня к себе, положив голову на мой живот, - как же я хочу детей.

Я вздрогнула, запуская пальцы в жесткие темные волосы. Неожиданное заявление…

За завтраком Макс был сам не свой - крутился, ерзал, барабанил пальцами по столу…

– Нет, я должен это записать!
– Он резко встал и целеустремленно пошел к лестнице.
– Такие диалоги… Привет.
– Поздоровался он с кем-то уже в коридоре.

– При… Привет.
– Робко откликнулась Антонина.

Ее мысли уже роились в моей голове, отвлекая.

– Трудоголик!
– Крикнула я, выйдя через коридор в прихожую.

В ответ мне донесся звучный чих.

– У вас открыто было…

– Да я знаю, ночью не до дверей было.
– Я пренебрежительно махнула рукой, словно отгоняя воспоминания.
– Проходи. Завтракать будешь?

– Может, обедать?
– Усмехнулась подруга.
– Ой, какой лапочка!
– Она подхватила на руки котенка.
– Черныш такой, такой хорошенький… - Засюсюкала Антоня, тиская ошарашенного мелкого.

Его можно понять - спишь себе, никого не трогаешь и тут на тебе…

Мы уже допивали чай, когда Тоня хлопнула себя по лбу и умчалась прихожую.

– Я вчера хозяйку твоей квартиры встретила, она сказала, тебе письмо пришло.
– Девушка протянула мне пухлый конверт.

Проводив подругу, я первым делом откопала в принесенной ей сумке коробочку с таблетками. Внимательно прочла инструкцию и приняла первую “дозу”. Теперь можно и письмом заняться.

Я уселась в свое любимое кресло в библиотеке, вскрывая плотный конверт.

– От кого письмо?
– Полюбопытствовал уставившийся в монитор и задумчиво крутящий сигарету в пальцах Максим.

– От мамы.
– Я извлекла небольшой лист и среднего размера тетрадь в твердой кожаной обложке.

Папин дневник. Я хорошо помню эту книжицу. Даже малюсенький навесной замочек на месте.

Развернув письмо от мамы, я быстро пробежала глазами рассказ о том, что отец просил отдать дневник мне на совершеннолетие, но тетрадь затерялась, а недавно мама перебирала книги и отыскала ее.

Затаив дыхание, я попыталась раскрыть дневник. Щелкнул, открываясь, замочек. Это был наш с папой секрет - не нужно искать сложных путей. Никаких ключей или шифров, просто нужно уверенно потянуть на себя половинку обложки.

Пролистав записи, которые мы делали вместе, я нашла последнюю. Мелкие раздельно написанные буковки, почти идеально прописанные. Папа всегда хотел, чтобы у меня был такой же каллиграфический почерк, но не судьба.

“Привет, Верунь.
– Так дебильно меня звал только он, но мне нравилось.
– Ты уже взрослая, я могу рассказать тебе о том, что происходит вокруг. Мы с тобой телепаты. Надеюсь, ты еще не испытывала этих мук, что испытывает каждый необученный телепат в толпе.
– Поздно, уже испытала.
– Если кто-то предложит тебе научиться обуздать дар, ни за что не соглашайся. Тебя заставят делать ужасные вещи, в том числе и пытать людей. Есть еще псионики. Они видят людей искаженными, зато могут видеть и повелевать потусторонними сущностями.- Я быстро глянула на сосредоточенно печатающего брюнета.
– Я не могу всего тебе рассказать в этой записи, ты многого не должна знать ради своей безопасности. Кулон поможет тебе. Ты будешь читать мысли только тогда, когда захочешь этого. И тобой никто не сможет управлять - телепаты чрезвычайно чувствительны к вмешательству в сознание извне.
– Мда, это я уже знаю.
– Остерегайся нетипично ведущих себя животных - они могут служить кем-то вроде наблюдателей.
– Так, куда бы мелкого сбагрить?
– Есть один человек в Москве, он делает кулоны. Твои дети тоже будут телепатами, оберегай их с детства. Обученные псионики опасны для тебя, а дилетанту тоже может помочь кулон. Я не знаю, о чем тебе еще сказать. Мне жаль, что я покидаю тебя, моя девочка.
– Предательские слезы навернулись на глаза.
– Не забывай, что мы…”

– Мы всегда будем семьей.
– Шепотом закончила я фразу.

Перевернув страницу, я обнаружила тщательно вырезанное в оставшихся пустых страницах углубление, в котором покоился небольшой медный кулончик, который я видела болтающимся у папы на шее. Под углублением был написан адрес и имя. Наверное, тот самый мастер по кулонам.

– Девочка моя, что такое?
– Макс ласково утер слезы с моих щек.

Я молча сунула ему раскрытый дневник, связывая у себя на шее концы тонкого черного шнурка. Непривычно тяжелый и прохладный медный кругляш лег, как родной, в ямочку между ключиц.

Я оперлась локтями на стол, нахмурившись и потирая виски.

– Что такое?
– Негромко поинтересовался Максим, коснувшись губами моего открытого плеча.

– Голова разболелась уже.
– Пожаловалась я.

– Пойдем.
– Макс за руку утянул меня из зала.

– А гости?
– Я еле поспевала за его шагом.

– Да плевать.
– Фыркнул парень, заводя меня в туалет.
– Я все, девочка моя, предусмотрел.

Широко улыбнувшись, он указал мне на плотный пакет, стягивая ненавистный ему галстук с шеи. В пакете оказались свернутые джинсы, футболка и кеды.

– Макс, я тебя обожаю… - Удовлетворенно простонала я, когда муж расстегнул жутко надоевший мне корсет и позволил пышному белому платью небрежно сползти на пол.

– Переодевайся, а то до ночи я не дотерплю.
– Мурлыкнул он мне в ухо, обнимая за талию и прижимаясь грудью к моей спине.

Хихикая, я быстро оделась и взяла уже растрепавшего волосы и вытянувшего полы рубашки из-за пояса темных джинсов парня. Оказывается, он еще и успел сменить строгие туфли на черно-белые кеды…

Мы потихоньку выскользнули из ресторана и, держась за руки, побежали с громким смехом в ближайший парк аттракционов, благо в конце мая уже было тепло.