– Команчи умеют на полном скаку свешиваться с неоседланной лошади и даже пролезать у нее под брюхом. В бою это приходится кстати, потому что мешает в них целиться.

– Где вы набрались всего этого, мистер Коди? – спросила Лидия, не скрывая насмешки. – Вероятно, начитались дешевых романов.

Сэм повернулся и тотчас расцвел белозубой улыбкой. Белозубой в буквальном смысле: взгляду Лидии представился ряд зубов, почти безупречных, если не считать одного слегка обколотого в какой-нибудь драке резца. О такой широкой и непринужденной улыбке только и можно было сказать: она озарила лицо.

– Смелое предположение, мисс Бедфорд-Браун. Возможно, вы судите по себе.

– Вовсе нет! – поспешно возразила Лидия. – Просто ваш рассказ неправдоподобен.

– Тем не менее он правдив.

Сэм сделал шаг к Лидии, взялся за лук, висевший у нее через плечо, и ловко его снял. 269

– Постойте, что вы делаете?!

Вспомнив участь, постигшую другой ее лук, Лидия похолодела. Так как Сэм держал оружие за пределами ее досягаемости, она схватила его за руку, резко рванула к себе – и вдруг заметила, что на террасе уже собралась небольшая толпа. Здесь были Мередит с женихом, маркиза Мотмарш, ее пасынок Чарльз с женой и другие гости. Все они с интересом ждали, как развернутся события. Сэма это ничуть не смутило. Он пробовал натяжение тетивы с таким видом, словно знал, что делает.

– Вам сегодня лучше, мисс Бедфорд-Браун? – спросил он через плечо.

– Лучше?

– Вчера вам сделалось дурно.

– Да… верно, сегодня я прекрасно себя чувствую. Следовало добавить «спасибо», но слово просто не пошло

у Лидии с языка. За завтраком она не могла смотреть на Сэма из страха выдать свое смущение. Дружески беседовать с ним в присутствии посторонних казалось и вовсе невозможным.

– Представьте себе индейца, который целится в вас из лука, – сказал Сэм, демонстрируя это благодарной аудитории. – Лошадь несется вскачь, а он сидит как влитой, крепко сжимая ее бока коленями.

Лидия неодобрительно сдвинула брови, не пропуская, однако, ни слова. О, этот его голос, глубокий и звучный! Все зачаровывало ее: как Сэм жестикулирует, какие позы бессознательно принимает, чтобы подчеркнуть свои слова, как при каждом мимолетном взгляде на нее по лицу его проходит тень сожаления. Но все это также и смущало, Лидия не знала, куда девать глаза.

Впрочем, до конца рассказа оставалось не так уж долго. Все закончилось перемирием, условия которого Сэм назвал бесчестными. Как ни странно, он выступал в них со стороны индейцев и сделал все, что мог, – по его словам, слишком мало.

Честь. Справедливость. Все это у него в крови. В нем чувствовалось особого рода благородство, которое

не имело ничего общего с происхождением и которое нельзя было приобрести, как титул, вместе с землей. Лидия задалась вопросом, кто из собравшихся на террасе мог постичь внутреннее благородство этого человека настолько, чтобы раскрыть ему объятия в буквальном смысле слова. Когда рассказчик умолк, она протянула руку.

– Я уже могу забрать лук?

Сэм обернулся, его улыбка померкла. Он протянул ей оружие.

– Спасибо… – буркнула Лидия.

Поскольку слушатели окружали его плотным кольцом, ей пришлось протиснуться мимо него, чтобы сойти в розарий. Она спустилась по ступеням с гордо поднятой головой и надменным видом, но в душе царило смятение. Никогда прежде ей не приходилось лицемерить. Ситуация все больше выходила из-под контроля. Как же так получилось?

Первые несколько шагов Лидия прошла не спеша, хотя и с сильно бьющимся сердцем. Потом нервы сдали, и она бросилась через розарий бегом.

Почти сразу после ее ухода Сэм нашел какой-то предлог, чтобы покинуть террасу. Стараясь не привлекать внимания, он прошел через дом к черному ходу и оказался в саду, постепенно переходившем в парк. Под сенью деревьев было прохладно, в воздухе чувствовалась особая августовская свежесть.

Сэм думал, что без труда отыщет Лидию, но попал в анфиладу высоких шпалер с розами, откуда расходились сразу три одинаковые тропинки. Не зная, какую выбрать, он пошел наугад, попал в рощу и совсем было решил повернуть назад, как деревья расступились и взгляду его представился типично английский вид: зеленые поля и луга, убегающие к самому горизонту. В эту картину отлично вписывалась англичанка с луком в руках.

Лидия стояла примерно в полусотне шагов от Сэма, в профиль к нему, и во что-то целилась. Выстрелив, она опустила локоть, с напряженным вниманием прослеживая

полет стрелы. Это позволяло без помех ее разглядывать, пока Сэм приближался, бесшумно ступая в густой траве.

Как уже не раз бывало, Лидди казалась ему мифическим существом. На фоне всех этих далей и безграничных небес она стояла прямо и гордо, как нефритовая статуэтка, потому что наряд ее был зеленее окрестных полей и замшелых валунов. По мере приближения Сэм заметил красновато-рыжую отделку – как он вначале подумал, из полосок бархата. Но это были полоски лисьего меха. Костюм был бархатным. Хотя в Техасе ни одной женщине не пришло бы в голову носить бархат летом, в Англии это не резало глаз. За пояс жакета были небрежно засунуты красно-рыжие замшевые перчатки. Лидия одевалась более изысканно, чем Гвен, обожавшая оборки и светлые тона, и не в пример более эффектно. Сэм вспомнил скромное коричневое платьице, в котором она явилась ему на