Шрифт:
— Молчишь? Тогда подарочек лично от меня — за провал операции. С кем хитрить вздумала, а? Ну, получи, с-сука!
Боль ударила плашмя, разрывая тело на части, впечатывая кровавые ошметья в лед, в огонь, в пустоту…
…ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ, И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ. ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.
3
— Бедный, бедный доктор Ган! — вздохнула директор музея, почтенная пожилая дама с прической, весьма напоминающей крепостную башню. — Честное слово, мистер Перри, я бы ему этот пустячок охотно подарила, если бы он принадлежал лично мне. Но данная единица хранения — часть музейной коллекции, она — собственность Франции, как ни высокопарно это звучит.
Уолтеру везло с городским начальством. Мэр знал немецкий, директор же прилично изъяснялась на английском. И договариваться было просто. Художник-любитель пришел в восторг от мысли, что его картины увидит заокеанская публика, а дама-крепостная башня получила редкую возможность — от души, со знанием дела, пожалеть заблудшего немецкого коллегу.
— Доктор — замечательный специалист, мистер Перри, но эти его фантазии… Так ведь можно и нервы себе расстроить. Нельзя всюду видеть Грааль, особенно там, где его нет и быть не может.
Уолтер предпочел не спорить — ученым мужам и не менее ученым дамам виднее. Хорошо, что доктора Гана удалось уговорить, успокоить и даже отчасти привести в хорошее настроение. Искатель Грааля лишь попросил напоследок еще раз прикоснуться к «биллону». Уолтер уложил теплый кусочек металла на докторову ладонь, тот улыбнулся и повелел Рыцарю-Рыболову вернуть реликвию законным владельцам. Самому Гану это оказалось не под силу.
— Мистер Перри! — Крепостная Башня заговорила вполголоса, словно опасаясь невидимого соглядатая. — Я лично разбирала «Коллекцию Архиепископа». Этот фрагмент — от дароносицы первой половины XVIII века. Есть полные аналогии. На ней действительно был изображен Крест Грааля, но именно тогда данный символ вновь стал популярен на юге Франции. И техника изготовления поздняя, не Средних веков.
Улыбнулась победоносно, но тут же скорчила скорбную мину.
— Только, пожалуйста, не говорите доктору Гану, во всяком случае, сейчас. Лучше я сама ему напишу. И хватит об этом!.. Как вам Салланш? У нас не так часто бывают гости из США.
— Замечательный город, — честно ответил молодой человек. — Маленький, конечно, зато можно все осмотреть. Я даже Стену Нечестивцев видел, специально пошел туда вечером…
Крепостная Башня внезапно рассмеялась, помолодев разом на четверть века.
— И ничего из глубины камня не стонало? Не изрекало хулу на Творца? Не гремело ржавым оружием? Ой, как вам не повезло, мистер Перри! Знаете, кто это придумал? Алоизиюс Бертран[94], автор «Гаспара из тьмы», романтик и фантазер почище доктора Гана. Приехал сюда на несколько дней в 1839 году, увидел пролет средневековой городской стены — и вдохновился. Такое написал! Жаль, не могу спеть, как вы про аллигаторов. «Пей, старина Билли, последний свой грог…»!
Посланец адмиральского Фонда изрядно смутился, но виду не подал.
— А вы… А вы попробуйте!
Петь почтенная дама не решилась, но слушать ее было приятно, а временами и страшновато. И в самом деле!
Кайтесь, грешники, кайтесь!
…Принц Конде ведет гугенотов на юг, убивать всех верных Святой католической церкви. В его войске — нечестивые германцы, наемники, кровавая свора. Нет пощады городам и селениям, священникам и монахам, мужам и женам, детям и старикам.
Кайтесь, грешники, кайтесь!
Вот и Салланш — беззащитный городок, для наемников добыча и забава. Не сберечь добра горожанам, не спастись самим, ибо пришла Смерть. Горят дома, и храмы горят, младенцев, оторванных от матерей, вздымают на пики.
Кайтесь, грешники, кайтесь!
Рассмеялся Конде: «Слыхал я про здешний собор, что при самом Шарлемане воздвигнут, много в нем золота и серебра много. Ваш он, ребята!» Заорала яростная свора, в толпу сбилась, заревела, оружием затрясла — и кинулась к собору.
Кайтесь, грешники, кайтесь!
Улица узкая вдоль старой стены крепостной. Бегут наемники, кровавые псы, гремят оружием, хулят Господа, добычу предвкушают. Вот он собор, рядом совсем!..
И пала стена, накрыла нечестивцев.
Кайтесь, грешники, кайтесь!
Когда же уцелевшие горожане решились прийти и взглянуть, стена вновь стояла, нерушима, пуста была улица, и только из глубины камня доносились еле слышные стоны.
— Кайтесь!.. — ладонь с неженской силой врезалась в стол, и молодой человек невольно вздрогнул.
— Зд-дорово! А на самом деле?
Директор снисходительно улыбнулась:
— Здесь не было принца Конде. И гугенотов не было, это же Савойя. Просто остаток средневековой стены, все прочее разобрали два века назад. Но фотографию мы в музее, конечно, разместили — рядом с портретом Алоизиюса Бертрана. Тоже история!.. Мистер Перри, а не организовать ли нам обмен экспозициями, допустим, на полгода? Мы пришлем в ваш Фонд что-нибудь по Средневековью, а вы нам… да хоть про аллигаторов!