– Провела меня, проказница? – спросил он загадочно улыбающуюся нимфу с плаката, висевшего на противоположной стене.

Отойти от такого разочарования Кулькен смог лишь спустя четверть часа, более-менее собрав мысли в кучу. Немало этому поспособствовал свежезаваренный кофе. Мысли о потерянном сне и падении с кресла на колесиках сменились мыслями о том, что включилось аварийное питание. Он только сейчас заметил, что над дверью горит красная лампочка, а это значит, что здание питается от резервного генератора.

– Разве они до сих пор все не исправили? – спросил он сам у себя. – Или запасник только недавно включился?

Кулькен никогда ни в чем не было уверен. Сказать, что у него были проблемы с принятием себя и окружающей реальности, значит, ничего не сказать. Если что-то его расстраивало, он мог перестать думать об этом только переключившись на какую-то другую более интересную мысль. Этому приему научил его доктор Браламонтс. Хотя даже это не всегда ему помогало. Некоторые неприятные мысли были похожи на прилипшую к скамейке жвачку, в которую вляпываешься, а потом никак не можешь оторвать от одежды. Она просачивается между волокон, и кажется, что ничто никогда ее оттуда не вытащит. Также было и в этот раз.

«Лампочка горит давно. Что-то случилось, а я все проспал!»

Я в ответ на это только фыркнуло.

«Да, точно. Не могло так получиться, что питание накрылось к моменту моего пробуждения».

Я отмахнулось.

«Не нравится это мне…»

Встав с дивана, Кулькен направился к месту своего падения, чтобы исправить его последствия. Приведя кабинет в нормальный вид, он выдернул наушники из компьютера, и теперь комната была не только залита светом, но и звуками, похожими на те, что он слышал во сне.

– Почему же техники медлят? – он опять посмотрел на красную лампочку. – Почему мне еще не доложили? – и тут взгляд его упал на календарь.

Ладони вспотели, по спине пробежал целый табун мурашек.

– Мой день Рожденья! Мой дурацкий день рожденья! – Кулькен почти плакал. – Они выманивают меня из кабинета, чтобы я вышел разобраться, в чем дело! Знают ведь, что я просто так не пойду.

Накануне вечером Кулькен пропустил визит к доктору. Он так сильно боялся дня «икс», что за всю неделю не нашел в себе сил ни разу выйти из кабинета. Он находился в стадии, которую доктор называл «снежный ком», когда начинаешь идти на поводу у желания отсидеться, а потом уже просто не можешь заставить себя выйти. И чем дальше, тем сложнее. Также бывает со студентами-прогульщиками. Чем больше они прогуливают, тем сложнее потом прийти. Появляется чувство стыда и неловкости, которое непросто перебороть, пока не станет слишком поздно, пока не подкрадется сессия, и откладывать будет уже некуда.

– Доктор будет в ярости, доктор будет в ярости! – Кулькена затрясло. Вцепившись руками в волосы, он зажмурился. – Дыши! Дыши глубоко! – приказал он себе. Опустившись на кресло на колесиках, Кулькен начал шептать слова детской считалочки:

– Раз, и свет вокруг погас... два, такая вот, дружок, судьба... Три... в окошко посмотри...

Начиная приходить в себя, он попробовал восстановить события последних дней. Хотя для людей, почти живущих на работе, нет такого понятия как дни. Они делят время неделями. Живут с понедельника по пятницу, а затем небытие. У кого-то приятное, у кого-то не очень.

– Это важно, – прошептал Кулькен себе под нос. Что было на этой неделе? Кларест и Дорф... Игры, я играл по сети. Просматривал резюме...– он загибал пальцы. – Читал новости... играл... Читал про съезд эльфоманов, – пальцев на руке не хватало. – Дальше отчеты, отчеты, отчеты, играл. Брр... – встряхнув головой, он словно отогнал лишне. – Вчера мне названивал доктор. Я отключил телефон и сел играть. – Кулькен потер лоб. – Что же теперь делать?

Красная лампочка все еще горела.

Он взглянул на значок wi-fi в уголке экрана.

«Сети нет, – на лбу проявились морщинки. – Нет до сих пор или нет опять? Что вообще происходит?»

Взгляд вернулся к лампочке.

«Отрезали меня от мира, wi-fi отрубли, со светом непонятно что...»

«Так может быть, выйдешь, а? – сказало суровое Я. – Не будь идиотом, они наверняка старались устроить тебе сюрприз, а ты сидишь тут как крыса и трясешься от страха».

Суровый тон внутреннего Я сменился уверенным дружественным голосом доктора: «Кулькен, ну что такого страшного может случиться? Выйди за дверь, они наверняка тебя заждались».

16(ПОСЛЕ) Распахнутые двери

Могла ли она что-то изменить? Могла ли как-то помочь ему? Да и можно ли отговорить того, кто уже решил, что все кончено? Она прокручивала в голове их последний день, несясь по холодным беспощадным волнам воспоминаний.

Может быть, она должна была поговорить с ним, может быть, ей стоило убедить его, что все хорошо. Но в глубине души Лиа знала, что он уже давно все продумал, просто не мог решиться осуществить задуманное до последнего момента. Ей не за что было себя винить, но она чувствовала себя виноватой, и эта вина душила ее изнутри. Хуже этих выжигающих душу воспоминаний были только сны. Иногда сны сводят с ума. Вероятно, в нынешних обстоятельствах это даже нормально. Когда мир сходит с ума, как самому не лишиться рассудка?