— Ха, — перебил его Байл. — А вот и она. Ловушка.

Сверху раздался арлекинский смех. Ксенос хлопнула в ладоши:

— Не ловушка, Фабий, а роль. Предназначенная тебе роль, роль всей твоей жизни. Когда же, когда же ты начнешь играть?

— О чем она? — спросил Саккара.

— О ловушке, — ответил Байл, — Бремя командования. На то, чтобы исцелить, возродить Третий, уйдут все мои оставшиеся силы. И мне придется пожертвовать всем, над чем я работал. Почти как в прошлый раз.

— Повелитель… — начал Олеандр.

— Я, кажется, просил не называть меня так, — сказал Байл, хватая Олеандра за горло. — Будь у меня такая возможность, я переписал бы каждую окровавленную страницу нашей истории, чтобы она стала идеальной, — прошипел он и поднял своего бывшего студента. Керамит треснул под его пальцами, а хирургеон предупреждающе выдохнул в ухо, — Но такой возможности у меня нет. Нельзя усовершенствовать то, что мертво. Ты лишь тратишь мое время.

Посмотрев за плечо, он заметил, как мелькнуло что-то зеленое. Арлекины стекались к ним — может, для очередного боя, а может, просто чтобы посмотреть, что будет дальше. В конце концов, они не хотели его убивать. Он поднял голову на существо, усевшееся на упавшей колонне.

— Вот ваша цель, — сказал он, поднимая посох, — Вы хотите, чтобы я впустую тратил свое время — то немногое, что у меня осталось, — на попытки воскресить мертвого.

— Разве не этим занимаются апотекарии, монкей? — со звонким смехом спросила эльдар, — Неужели мы ошиблись? Неужели ты пал так низко, что не узнаешь свое предназначение, когда оно само тебя находит? Мы предлагаем тебе жизнь, а ты называешь ее смертью.

— Я знаю свое предназначение получше тебя, клоунесса, — рассмеялся Байл. — Вы увидели будущее, в котором бедняга Касперос уничтожает этот мир. Интересно: что я такого сделал в том далеком будущем, что вы перепугались и теперь пытаетесь приковать меня к старой работе? — Он швырнул Олеандра на землю и поднял руки. — Нет, не отвечайте, я сам знаю. Я построю лучшее будущее на костях настоящего, даже если это будет стоить мне жизни. Других вариантов нет.

— Варианты всегда есть, — ответила она. В ее голосе больше не было веселья. Ни намека на смех. Байл вдруг осознал, что совершил самое страшное преступление — отошел от сценария. И ответил на непроницаемый серебряный взгляд злобной ухмылкой. Внутри поднялась волна удовлетворения. Он никогда не любил проторенные тропы.

— Не для меня, — ответил Байл, опуская руку к игольнику. По венам понеслись стимуляторы, хирургеон опасливо заныл. Байл не обращал на него внимания. Стимуляторы были ему нужны еще ненадолго. — Пусть Галактика горит. Я выживу. Моя работа выживет. Человечество выживет — благодаря мне. А вот ты, боюсь, нет.

Он выхватил игольник со всей усиленной стимуляторами скоростью и выстрелил. Арлекинесса, издав пронзительный вопль, дернулась и упала, пропав из виду. Он не был уверен, что попал, но это не имело значения. Из-за пыли и развалин доносились злые крики. Скоро вся труппа бросится на них.

— Что вы наделали? — воскликнул Олеандр.

— То, что всегда делаю. Сам выбрал свою судьбу, — ответил Байл и махнул в сторону ближайшего «Когтя ужаса». — Улетаем, сейчас же. Оставайтесь или отправляйтесь со мной, решать вам, — добавил он, глядя на Савону и Мерикса, — Блистательный мертв, а ваши товарищи либо мертвы, либо скоро умрут. Собирайте, кого можете, если надо. Но улетать нужно сейчас и быстро, если хотим выжить.

Десантно-штурмовые корабли поднялись над площадью, обмениваясь огнем с эльдарами, а «Когти ужаса» с ворчанием ожили и убрали якорные крюки. Байл подозревал, что большинство ошалевших от боя Детей Императора отступление не переживут. Но некоторым удастся. Возможно, их даже будет достаточно, чтобы эта затея не оказалась абсолютно бесполезной.

— А я? — спросил Олеандр, опираясь на меч, чтобы подняться. Не выпуская меч, он встал лицом к Байлу, — Вы откажетесь от трона, который я для вас завоевал, лишь потому, что я скрыл правду?

— Мне следовало бы убить тебя здесь и сейчас, — сказал Байл, поднимая игольник. — Ты лишил меня ценного помощника и отправил врагов по моему следу. Я говорил, что милосердию есть предел, Олеандр. Ты моего достиг. Но в знак признания твоей прошлой службы я оставлю тебя искать собственную судьбу, как я. — Он опустил пистолет и направился к «Когтю страха».

— Повелитель… Главный апотекарий, — позвал Олеандр.

Байл остановился на рампе. Он не стал оборачиваться, только ждал.

— Я был рад вновь поработать с вами, главный апотекарий.

— Прощай, Олеандр, — проговорил Байл.

Когда люк на «Когте ужаса» начал закрываться, Олеандр вскинул меч Блистательного — возможно, прощаясь. Или салютуя ему, как солдат командиру. Затем все, кроме люка, пропало.

Отлет с Лугганата был кошмаром, заполненным ревом двигателей и трясущимся полом. Многие из атакующей группы проигнорировали приказ об отступлении и вместо этого принялись с удвоенной силой удерживать позиции. Они погибли, но те, кому хватило ума воспользоваться отвлекающим фактором, были благодарны им за усилия. В целом до корабля добралось чуть больше сотни космодесантников, включая несколько пугающе тихих шумодесантников, в числе которых был Рамос.