Тангавор тщательно отгонял мысли о будущем. Рядом с Варварой оно вдруг утратило свою ясность и определенность. А вот его подсознание, похоже, знало точно, какое будущее теперь желанно. Иначе с чего вдруг такой удивительно странный сон, где он назвал девушку своей шаари-на? Тангавор настолько опешил утром от привидевшейся картины, что потерял бдительность и позволил проступить вензелю татуировки, которую привык прятать от людей. Но Варвара лишь провела рукой по его спине и ни о чем не спросила.

Тангавор наклонился над столом и сказал Сотару:

— Проследи, чтобы на приеме не было ни одной незамужней девушки. Мне не нужны неприятности.

— Объяснишь?

Тангавор раздраженно передернул плечами. Как облечь в приличные слова все те скабрезные слухи, что с таким смаком он обсуждал с приятелями в детстве? Мальчишек не интересовали достижения гениального ученого. И сейчас Тангавор испытывал смешанное чувство досады и брезгливости.

— У него специфические вкусы в постели.

Однако советник ничуть не смутился:

— Так надо, наоборот, подложить под него сразу кого-нибудь подготовленного и не дергаться! Пусть удовлетворит темную сторону своей натуры. Глядишь, и для нас все пройдет максимально гладко.

— Я не сутенер. Пусть ищет любительниц особых приключений в других мирах.

Солнце нырнуло за крышу дворца, оставляя после себя синие сумерки. Парк погрузился в уютный свет вечерних огней. Подхватив бокал вина, я спряталась за арками, украшенными цветами, и из полумрака разглядывала прибывающих гостей, особенно иномирян.

Первой в парк вышла Маритта Гильронд — сестра Бранда. У меня дыхание перехватило от ее красоты. Гибкая пантера с бронзовой кожей. Мне так хотелось увидеть ее глаза, но они все время были скрыты за полуопущенными черными ресницами. Она ходила и с наслаждением то трогала тонкими пальцами все вокруг, то подносила разные предметы к лицу, с удовольствием вдыхая. В ней ощущалась странная надломленность, и я не сразу поняла, что она не столько «знакомится» с вещами, сколько прощается. Тщательно запоминает образ и отпускает. Было в этом что-то тревожное.

Парк постепенно наполнялся людьми в роскошных вечерних нарядах. Из белой открытой беседки неслась приятная музыка, вплетаясь в оживленный гул разговоров. Приехавших Высших, магистров-айянеров, сразу окружили мужчины во фраках из нашего мира. Видимо, будут обсуждать перспективы переселения. Между столами в центре оставили свободную площадку. Здесь выступали танцовщицы в откровенных костюмах. Зрители благосклонно взирали на чаровниц, покачивающих бедрами в разноцветном свете огней, и кивками выказывали свое одобрение.

Бранд Гильронд присоединился к гостям одним из последних. Меланхоличный и до зубовного скрежета манерный, в перчатках. В отличие от Маритты он старался ни к чему не прикасаться. Говорил с людьми с брезгливой презрительностью, будто терпеть не мог собеседников, но вынужден был с ними общаться.

Тангавор вывел меня из моего укрытия, обнял за плечи и подвел к Бранду.

— Сейр Гильронд, позвольте представить вам мою шаари-на — Варвару Лайя.

— Прекрасный выбор, — равнодушно отозвался Высший, уделяя больше внимания бокалу, зажатому пальцами в белоснежных лайковых перчатках, чем мне.

Вот и все, абсурдный спектакль ради единственного «здравствуйте». В душе поселилось ощущение липкой гадливости. Высшие играют в свои странные игры, а я всего лишь пешка. А чего я ждала? Сложного действа с фанфарами? Допроса? Интриг? Едкая смесь разочарования и облегчения. Я потратила целый месяц ради этого момента.

Склонилась в глубоком реверансе, прижалась губами к щеке Тангавора, улыбнулась своему «жениху» и с облегчением сбежала.

А вечер тем временем шел своим чередом. Безупречно одетые мужчины в темных фраках и их яркие спутницы пестрой толпой заполняли уже, кажется, все уголки дворцового парка. Великолепные платья, сверкающие драгоценности. Незаметные официанты разносили бокалы с дорогими винами, музыка играла все громче.

Никому не мешая, не задевая гостей, почти из воздуха посреди толпы возникла золотистая арена на возвышении. Начинался ритуал вручения подарков. На сцену вышли мужчины с обнаженными торсами. В музыке сильнее стали звучать барабаны. Я вздрогнула от предвкушения. Плавные безупречные движения совершенных тел сплетались в завораживающий танец-борьбу. Невозможные изгибы и невероятные прыжки гипнотизировали. Мерный ударный ритм постепенно убыстрялся, заставлял меня нервно сжимать кулаки. Я переживала за актеров, показывающих мастерство на грани возможного.