И где только таких уродов моральных производят... Ну, я тоже тебе психоанализ могу произвести: тебе в детстве папка палец дверью зажимал, и девочка дала не тебе, а тому, кто тебе по ушам настучал.

– Животное такое, - я всё же решил не нарываться лишний раз.
– Лошадь с рогом. Сказочная. Девственниц любит, - говорить было тяжело. Я с удивлением обнаружил, что плачу и всхлипы позорно прерывают мою речь. Боль билась в горло криком, который было трудно сдерживать.

Альфонсо улыбнулся.

– Нам известно про зверя. Но ведь я тебя спросил про то тайное оружие, которое изготовлял Россини, и которое он прозвал "Единорогом". Только не лги и не придумывай ничего про баллисты с тайными знаками.

– Да, если не лгать, то я не знаю! Да вам же плевать! Вам же только признания интересны! Так ну и пишите, что вам надо, я же подтверждаю! А меня пытать бесполезно: я память потерял. Там что-то случилось в лабо... в мастерской. Меня по голове сильно ударило, я чуть не умер. Даже не говорил несколько дней, сегодня только речь и вернулась, хоть кого спросите.

– И спросим, - кивнул Альфонсо.
– Конечно спросим. Но сейчас спрашиваем тебя.

– Нет, если опять пытать будете, я, конечно, много чего говорить начну. Да только как тогда вы узнаете, что правда, а что нет? Я со всем согласен буду. Но вот рассказать про то, чего не помню, всё равно не смогу. Так что если вам действительно нужна истина...

– Фарината дельи Уберти расспрашивал тебя об этом оружии?

Ёксель-моксель! Ну конечно расспрашивал! В чем я тут же сознался. Как и в том, что и сам Уберти ничего нового от меня не узнал.

– Он спрашивал тебя об алхимическом составе?

Ещё бы! Тут Альфонсо стал совсем ласковым.

– Тебе нужно вспомнить, - он почти шептал мне в ухо.
– Обязательно вспомнить этот состав, Ружеро.

– Да как же я его вспомню, брат Альфонсо...

– Отец Альфонсо для тебя, сын мой, - поправил он меня.

– Да хоть дед... простите. Отец Альфонсо. Как же я его вспомню, коли я его и не знал, может никогда?

– А, может быть, всё же знал?
– покачал он головой.

– Может, и знал. Да только откуда я знаю, знал или не знал, если я не помню про это ничего? Э, эй! Будете опять кости ломать, так я без остановки что-нибудь говорить буду, я боли не хочу, да только всё одно неправда всё будет, а вы поверить можете. Так я вам сразу говорю: всё что под пыткой скажу - совру. Оно вам надо? Вы ж не узнаете, пока не проверите, а как проверить-то? Вот и получается, что смысла меня пытать нету.

– Это только так кажется, Ружеро.
– улыбнулся он моей наивной логической ловушке.
– На третий, пятый, может десятый день, ты поймёшь это сам. Сейчас ты еще не полностью тут. Часть твоей души еще в том мире, где нет ни боли, ни страха. Эта часть еще живет надеждой, что вот-вот - и боль уйдет, все страшное кончится, и ты опять заживешь прежней жизнью. Ты еще не понял, что этого уже никогда не будет и ничего не вернется. Никто не придёт за тобой и не заберёт тебя отсюда. Никогда. И твои мучения не кончатся. Никогда. И вот когда ты окончательно потеряешь всякую надежду, когда всё на свете, кроме одной минуты, одной секунды без боли потеряет всякое значение, когда твоя душа освободится от всех и всяких обещаний, клятв, привязанностей, дружбы и любви, когда сами понятия чести, верности, и даже добра и зла утратят всякий смысл и превратятся в пустое сотрясение воздуха, когда ты возненавидишь своё собственное тело, приносящее столько мучений и начнёшь мечтать о смерти, пусть даже самой мучительной, вот тогда ты будешь готов сказать всю правду. Поверь мне, Ружеро, так и будет. Нам надо только подождать. Нам ведь некуда спешить. В нашем распоряжении - вся вечность, созданная Господом. А сейчас продолжим, брат Бартоломео. Испытуемый слишком долго отдыхал от боли. Так он может забыть о ней, а этого допускать нельзя.

Клик, хрусть, треск. Чёрная, пластилиновая боль взорвалась, брызнула раскалёнными стеклянными осколками, обернулась ярко-жёлтой змеёй и ударила изнутри в затылок, отчего глаза мои лопнули, как рыбьи пузыри, и потекли кислотным дождём, а язык стал радугой в в солёной и шершавой пустыне..

ЗДОРОВЬЕ: 0 ТП

iv.

[Год 1263. Август, 8. Вечер]

Ко мне Ты в милости явился,

Чтобы чрез смерть я возродился!

– -Л. Дементьева

Раз - и боль прошла. Совсем. Темнота, но я в сознании. Под спиной - не твёрдый пыточный стол, а что-то более мягкое. Перед глазами проплыли малопонятные строчки.

ВНИМАНИЕ! ВЫ (?????????). В СВЯЗИ С ТЕМ, ЧТО ВЫ ПОТЕРЯЛИ ВСЁ ЗДОРОВЬЕ, ВЫ (????????).