— Настолько ужасно?

Я улыбаюсь, и смотрю на Шону.

— Я бы не сказала, но я просто переживаю за Шону. Вот и всё.

— Расскажи мне, что случилось, я не смогу спокойно спать, — потребовал Джастин, и я полностью понимала, почему он это делает, поэтому рассказала.

— У Шоны тяжёлое заболевание сердца, ей нужна срочно операция, и сегодня ей позвонили и сообщили о том, что нашёлся донор, — когда я рассказала, то поняла, что это было легко, как будто я говорю о чём-то простом. Например, как провела день или что-то такое. Понимаете? И я не знала, почему.

— Да, она рассказывала, — я нахмурилась, потому что не думала об этом. — Как она чувствует себя?

— Эм, нормально, — я совершенно потерялась в его словах. — Когда она успела рассказать тебе?

— Когда мы ходили на лживый ужин, Али.

Я кивнула сама себе и прикрыла глаза, потому что ужасно устала за этот день. Эмоционально, конечно же. Я ничего такого не делала, чтобы устать физически, может быть, помогала маме повесить бельё на заднем дворике, но больше ничего. И это заставило меня задуматься о том, что нужно возвращаться.

Возвращаться в этот мир.

***

14 января 2017 год

Сегодня был третий день без Джастина, но я пыталась не отчаиваться, потому что у меня сегодня должен быть насыщенный день.

Во-первых, мы с Шоной поехали к ней домой, позавтракали и собрали все вещи, которые могли бы пригодиться ей в больнице. Операция должна произойти скоро.

Во-вторых, мы долго добирались до больницы, а когда сделали это, то Шону сразу же положили в палату. Я сидела возле неё, иногда мы разговаривали, но больше всего мы молчали, потому что каждая думала о своём.

Следовательно, мои мысли убивали меня. Операция не всегда проходит хорошо, бывают некоторые затруднения или ещё что-то, поэтому я не могу нормально существовать, не зная, что будет в следующие несколько секунд.

— Когда будет операция?

Шона медленно поднимает на меня взгляд, её волосы завязаны в высокий хвост, а на её крохотном теле больничная сорочка. Она выглядит потерянной.

— Эм, завтра в два.

Я киваю, но понимаю, что не нахожусь здесь. Скорее всего, я сейчас где-то там, где всегда тихо и спокойно. Думаю о том, что всё будет хорошо, но понимаю, что, может, что-то пойти не так.

— Ты же будешь здесь?

Я быстро поднимаю на неё взгляд, в её глазах слёзы.

— Шона, — выдыхаю я, поднимаясь с бирюзового диванчика, подхожу к ней и сажусь рядом.

Шона сразу же падает в мои объятия и начинает плакать, не могу сказать, что она сейчас чувствует. Наверное, ей страшно, мы вдвоём не знаем того, что произойдёт завтра. Но мы обе ждём завтрашнего дня, это я знаю точно.

Когда Шона засыпает, я открываю «google» и пишу в поисковую строку «продолжительность жизни после пересадки сердца». Мои руки трясутся, если честно, но я не остановлюсь. Вау, результатов: четыреста тысяч. Это немного напрягает меня, но я открываю первую ссылку и начинаю читать, глубоко вдыхая.

«Самая большая опасность — отторжение донорского сердца. Отторжение возникает из-за реакции иммунной системы пациента на чужеродный орган, хотя все пациенты пожизненно принимают лекарства, подавляющие иммунитет. Самое распространённое — болезнь коронарных сосудов пересаженного сердца»

Здесь ничего нет о том, что меня интересует, поэтому я открываю следующую ссылку.

«Сегодня хирургические технологи достигли такого уровня, что данная операция даёт донору от пяти до десяти лет жизни, в среднем»

Откидываю телефон, потому что не хочу думать о том, что когда-нибудь смогу потерять Шону. Она моя лучшая подруга, моя семья и поддержка. Любому человеку нужен друг в этом мире. Представьте, что вашей частички нет, что вы делали бы? Смогли бы нормально существовать, зная, что твоя лучшая подруга погибла или лучший друг? А ты ничего не мог с этим поделать.

В палату заходит медсестра, она тепло улыбается мне и говорит:

— Приём посещения на сегодня заканчивается, вы можете прийти завтра.

Я медленно киваю, и она уходит.

Можешь позвонить мне?

Отправляю Джастину сообщение, потому что понимаю, что мне нужен он. Мне бы хотелось сейчас обнять его и побыть немного в крепких объятиях. Когда я целую Шону в щёку, то слышу, как она что-то бормочет. На мгновение улыбаюсь и покидаю палату.

Телефон в руке начинает вибрировать, и я забыла совсем о том, что поставила на вибрацию, чтобы никто не беспокоил меня.

— Привет, — я устало выдыхаю и захожу в кабину лифта.