— Что? — прищурился Якоб. — Об этом случае тоже написан дневник?

— И не только, — пояснил я. — Этот дневник с каждым разом интригует меня всё больше и больше. Я могу тебе его прочитать, если не против. Он не очень длинный.

Якоб заинтересованно на меня взглянул. Его лицо засветилось любопытством, хотя он только что покончил с заклятием и не хотел больше ничего об этом слышать.

— Слушай, Песочник, — Якоб ткнул пальцем в бутылку, из которой пил. — Моя бутылка полупуста. Ты читаешь, пока я пью. Когда бутылка заканчивается, я ухожу, и мы с тобой снова долго не увидимся. А, и ещё ты платишь за мою выпивку! Так давай быстрее, прочитай этот чёртов дневник!

— Прочитаю, — ответил я и надел очки-половинки. — Давным-давно…

— Не надо этой чепухи, — перебил меня Якоб. — Это я придумал фразу «давным-давно». Переходи сразу к делу.

— Но так начинается дневник, — возразил я.

— Есть только одно истинное предложение, начинающееся с «давным-давно», Песочник. Вроде такого: «Давным-давно сказки были чертовски мрачными и жуткими, и это было восхитительно!»

Якоб истерически захихикал, снова ударяя по стойке, а потом со звоном чокаясь со стаканом владельца Трактира. Я расслышал смех из неосвещённого угла Трактира.

Якоб пил быстро, поэтому я решил, что буду читать дневник Королевы, не обращая внимания на его прерывания.

И вот что я прочёл от имени Королевы Скорби…

«…Я кричала от боли, когда у ворот моего замка остановилась карета доктора. Я лежала в своей королевской кровати, а мой любимый муж, Король Скорби, сгорбившись, смотрел в окно. Он ужасно меня любил. Моя боль была его болью, и я знала, что он не мог стоять и смотреть на меня, пока я так страдала.

Для него было лучше смотреть в окно и наблюдать, как из стены снега появляется повозка доктора. Спустя несколько мгновений мой муж повернулся ко мне и улыбнулся. Доктор прибыл.

Я еле-еле кивнула и сильнее сжала руку своей служанки, изо всех сил пытаясь справиться с болью в спине. Слуги смотрели на меня с сочувствием и участием, а у меня от боли чуть не ломались кости. Каждый мускул в моём теле дрожал, когда я выгибала спину, стараясь облегчить боль. Слуги советовали мне прикусить угол подушки. Я так и сделала, но это было бесполезно, и я продолжила кричать, что ещё больше усилило мою боль. Лёгкие горели от недостатка кислорода.

Предыдущие доктора советовали мне медленно вдыхать на четыре счёта, а потом выдыхать. Я пыталась, но это тоже оказалось бесполезным. Всё эти чёртовы доктора тоже были бесполезны. Я не могла спокойно дышать, пока эта боль разрывала меня изнутри. Вместо этого я начинала дышать часто, прерывисто, как задыхающаяся собака или вытащенная на берег рыба.

Я заметила своё отражение в зеркале на стене и не могла поверить, что это я. Я всегда была самой красивой в королевстве. Но больше нет. Я выглядела безумной, околдованной старухой, а к моему телу липла промокшая от пота ночная рубашка.

Но я не могла отвести взгляд от зеркала, потому что видела мрачное будущее, что меня ожидает. Оно отпечаталось на моём лице. Я боялась неизвестности, что принесёт мне моя дочь, которую я собиралась родить.

Мои мысли затопили жуткие образы. Я представляла, как она рождается наиболее чудовищными способами, вылезая из моих внутренностей и разрывая меня пополам.

И хоть я и знала, каким чудовищем беременна, я хотела этого ребёнка больше, чем что-либо на свете. Я пожертвовала всем дорогим, чтобы иметь её, и я намерилась её родить.

— Держись, дорогая, — произнёс мой муж. — Доктор, наконец, приехал. У него должно быть решение.

— Какое? — прокричала я. — Ты посылал за многими, но никто из них не смог помочь.

— Его зовут Фредерик Ван Хельсинг, — ответил король. — Он голландец, хотя и родился в Лоре в Германии.

— Лоре? — удалось выдавить мне между всхлипами и прерывистыми вдохами. Мой муж родился в Лоре, хотя его предки были венграми.

Король на секунду остановился, взглянул на слуг, опасаясь, что они узнают о нас больше, чем должны.

— Не беспокойся, — вскрикнула я и стиснула руки моих служанок сильнее. — Я им доверяю.

Мой муж отсутствовал несколько месяцев, ведя масштабную войну против захватчиков, пытавшихся проникнуть в наше королевство.

— В таком случае, тебе стоит знать, что Ван Хельсинг тоже о нас знает. И он знает, что она такое, — он имел в виду мою ещё не рождённую дочь. — Он изучал подобных ей по всей Европе, и он очень хорошо обучен. Он знает о пророчествах.

В то время Европе угрожало то, что местные называли «Вампирским Безумием» — необъяснимый феномен, когда люди возвращались из могил кровососущими созданиями.

Спустя несколько минут в комнату вошёл доктор Ван Хельсинг. Он был невысоким, с широкими плечами и заметным немецким акцентом.

— Бог мой! — произнёс он. — Я всегда хотел с вами встретиться, Ваше Величество, — обратился он к моему мужу. Король был легендой во всей Европе — да, легендой жуткой, но незабываемой.

— У нас на это нет времени, — ответил мой муж. — Пожалуйста, называйте меня Ангел.