— У меня целый заповедник честолюбивых лбов, но нет людей дела. Колчак остановился перед адъютантом, откинул горбоносую голову. Сердитое и в то же время жалкое выражение тлело в его зрачках. — Я только и слышу о необходимости строгих мер. Каратели мои восстанавливают тишину в Сибири, но я не желаю кладбищенской тишины.

Долгушин почтительно слушал.

— Есть какие-нибудь известия от Савинкова? — внезапно спросил адмирал.

— Господин Савинков молчит.

— Я дал ему золота на представительство в Париже, а он молчит. Странная манера исполнять свои обязанности! Ротмистр, вы пока свободны.

Долгушин ушел в приемную.

Колчак вспомнил свой разговор с Борисом Савинковым в этом же самом кабинете. Савинков приехал из Уфы, адмирал пожелал увидеть его.

Встреча началась с осторожного прощупывания: каждый знал о другом достаточно много, а Колчак даже читал книги знаменитого террориста. Оба были уверены в своей исключительности и в том, что им все позволено.

Савинков поздравил адмирала с успешным наступлением на Пермь.

— Я не испытываю радости от поражения красных. Как-никак я революционер, — добавил он.

— Да, да, понимаю! Только теперь вы бросаете бомбы в тех, с кем прежде бросали бомбы.

Адмирал предложил Савинкову пост военного министра.

— Мы с вами личности, а не нули. Нам будет тесно в одной берлоге, отклонил предложение Савинков. — А вам я все же советую остерегаться красноты в своем правительстве. Если станете вести какие-либо переговоры с большевиками — обманывайте их не стесняясь. Переговоры я понимаю только как военную хитрость. Я призываю вас, адмирал, выполнить свой исторический долг перед Россией, — с холодным пафосом заключил Савинков.

Колчак слушал Савинкова и думал: «Он создает заговор за заговором против той самой России, за которую был готов умереть. Его политическое имя и ненависть к большевикам могут принести мне пользу».

— Будьте моим эмиссаром в Париже. Я очень верю вам, Борис Викторович.

— Не понимаю, как можно верить первому встречному, — рассмеялся Савинков.

— Вы первая личность среди равных вам, — ответил комплиментом Колчак…

…Снова вошел Долгушин, доложил осторожно:

— Какой-то Богачев просит приема. Говорит, вы его хорошо знаете.

— Не знаю никакого Богачева и никого не принимаю.

Долгушин исчез, но тут же вернулся:

— Простите, ваше превосходительство, я напутал. Не Богачев, а Бегичев Никифор Алексеевич просит принять его.

Колчак выбежал в приемную, обнял высокого человека, одетого в брезентовый плащ.

— Какими судьбами? Откуда приехал? Проходи, проходи. — И приказал Долгушину: — Ко мне — никого. Ты откуда прибыл, Никеша?

— С Енисея, с Дудинки, — ответил Бегичев, глядя то на узорчатый ковер, то на свои грязные охотничьи сапоги.

Адмирал усадил гостя в кресло перед четырехугольным столиком, сам сел напротив. Так было ловчее рассматривать скуластое, обветренное лицо Бегичева, принесшего с собой целый ворох юношеских воспоминаний.

Память вернула Колчака к началу века, когда он, юный лейтенант русского флота, мечтал стать полярным путешественником. В девятисотом году полярный исследователь барон Толль собрался искать загадочную землю Санникова, затерянную якобы в Ледовитом океане, и предложил лейтенанту Колчаку участвовать в экспедиции на его шхуне «Заря».

Плавание было опасным и трудным. У полуострова Таймыр «Заря» зазимовала. Вторую зимовку провели на Новосибирских островах. Весной девятьсот второго года Толль решил с тремя спутниками по льдам направиться к загадочной земле Санникова. «Заре» же он приказал пробиваться к острову Беннетта, где и ожидать его. Если он не придет на место встречи, «Заря» должна вернуться в Россию.

Толль на острове Беннетта не появился, «Заря» возвратилась в Петербург. Русская академия наук взволновалась за судьбу Толля и его спутников. Создавались всевозможные планы их поисков. Колчак предложил свой план. Он советовал искать Толля с Новосибирских островов, поочередно осматривая весь этот район океана. Поиски должны закончиться на земле Беннетта.

Академия одобрила план Колчака, и он выехал в Якутск, где его ждал Никифор Бегичев с собачьими упряжками, провиантом, теплой одеждой…

— Давненько мы не видались, Никеша, — возбужденно сказал адмирал. Лет пятнадцать, пожалуй?

— Семнадцать, — поправил Бегичев, исподтишка разглядывая роскошный кабинет. «Высоко взлетел Сашка Колчак, теперь его за волосы не ухватишь», — простодушно подумал он.

Колчак словно угадал его мысль.

— Помнишь, Никифор, наши приключения на острове Беннетта?