— Надо обезвредить Муравьева и ликвидировать мятеж в зародыше. А как это сделать с нашими слабыми силами?

— Ленин приказывает застрелить главкома. Я исполню приказ, решительно сказал красноармеец, которого звали Филей.

— Пока не разрешаю. Убийство Муравьева в этот опасный момент ухудшит наше положение. Все коммунисты немедленно расходятся по казармам, по заводам — нужно поднять красноармейцев и рабочих против изменника. Какими силами мы располагаем?

— Латышские стрелки не пропустят Муравьева в губком, — заявил начальник охраны.

— Муравьева, наоборот, надо заманить в губком, — возразил Варейкис. Итак, все в казармы, все на заводы! В нашем распоряжении минуты, не теряйте же попусту драгоценного времени.

Коммунисты покинули кабинет. Варейкис посмотрел на молодого шустрого редактора губернской газеты.

— Надо узнать, где сейчас Муравьев. Поручаю это тебе. Погоди, удержал он редактора, двинувшегося к двери. — Если Муравьев явится в губком, то… Вот, смотрите, — Варейкис провел рукой по зеленому сукну стола. — В кабинет можно пройти только через зал заседаний. К залу справа и слева примыкают комнаты. В комнате налево разместим стрелков, в правой части посадим Филю с пулеметом. Муравьев проходит в кабинет, а стрелки занимают зал заседаний. Он, конечно, явится с охраной, — под любым предлогом не пропускать ее ко мне в кабинет…

— Недурно, — блеснул выпуклыми глазами редактор. — А если Муравьев не приедет в губком?

— Муравьев поступает всегда неожиданно. Я не рассчитываю на его характер, но надо выиграть время.

— Губком окружают матросы с пулеметами. Ими командует какой-то грузин, — сообщил вошедший стрелок.

Площадь и примыкавшие к ней улицы занимал матросский отряд под командой Чудошвили.

— Кто из вас болшэвики? Кто эсэры? Болшэвики отходят налэво, эсэры направо. А, черт, наоборот! Болшэвики — направо, эсэры — налэво… приказал Чудошвили.

— А кто тебе дал право устанавливать пулеметы? Кто ты такой? спросил Варейкис.

— Адъютант главнокомандующего Муравьева.

— Я председатель губкома…

— Имэю приказ на твой арэст. Главком объявил войну немцам и заключил мир с чехами, вечный блажэнный мир — и долой болшэвиков!

— Прочь от крыльца, стервец! — схватился за маузер Филя.

Чудошвили трусливо попятился, Варейкис и Филя вернулись в здание. Прошло полчаса в напряженном ожидании, дверь приоткрылась, в кабинет вбежал редактор.

— Что нового? — спросил Варейкис.

— Муравьев в гостинице создает Поволжскую республику, распределяет министерские портфели.

— Великолепно! Пусть распределяет портфели. Ступай снова в гостиницу, скажи — мы готовы на определенных условиях поддержать его правительство…

В третьем часу ночи в губкоме стали появляться красноармейцы, рабочие, матросы с речных пристаней.

— Пулеметная рота поддерживает большевиков… Красноармейцы второго бронедивизиона выступают против Муравьева… Железнодорожники спешат на защиту губкома, — докладывали связные.

Зазвенел телефон, Варейкис снял трубку.

— Слушаю… Да, это председатель губкома. Кто это?.. Здравствуйте, товарищ Муравьев!.. Так, так, так! Громче, я плохо слышу… У меня нет иного выбора, как поддержать ваш поход на Москву?.. Вы предлагаете мне портфель министра? Это соблазнительно, но надо подумать… Что вы, я не умею быстро соображать! — Варейкис засмеялся в трубку. — Часы истории отсчитывают свои минуты?.. Все это верно, но речь идет о судьбе революции. Жду…

Варейкис хмуро стоял у телефона, члены губкома сидели вокруг стола. У всех были зеленоватые от усталости лица.

Варейкис направился в зал заседаний — там Филя закрывал газетами стеклянные двери. Председатель губкома заглянул в комнату — латышские стрелки разместились у стен, и у них были зеленые лица.

— А что там? — повел глазами на другую дверь Варейкис.

— А там пулеметы, — ответил Филя.

У подъезда затарахтел автомобиль.

— Приехал. — Варейкис остановился посередине зала. — Ну что ж, не мы заварили эту кашу. Иди, Филя, к пулемету…

В зал заседаний со своими единомышленниками и охраной вошел Муравьев.

— Вы сделали свой выбор? — с ходу спросил он Варейкиса и коротко рассмеялся.

— Пройдемте в кабинет. Мы ожидаем вас…

Главком, глядя на всех и никого не видя, положил правую руку на грудь, вскинул голову. Снова, уже строго, спросил стоящего в дверях Варейкиса:

— Почему не пропускаете мою охрану?

— Фракция левых эсеров может договориться с большевиками без лишних глаз. У нас ведь нет охраны.

Муравьев поправил кобуру маузера, демонстративно вынул из кармана браунинг, сунул за пазуху.