– Спокойно, парень! Хотел бы я знать, что это за «антимиграционная» политика?

– По-моему, он сказал «иммиграционная».

– Я уверен, что это была «антимиграционная». Который час?

– Около трех.

– У нас еще почти три часа. Джим, давай попробуем, нельзя ли выжать из Виллиса еще что-нибудь. Подозреваю, там может быть что-то важное.

– Ладно. – Джим поднял пушистый шар и сказал: – Виллис, старичок, а что ты еще знаешь? Расскажи Джиму все, что ты слышал, все-все.

Виллиса не пришлось просить дважды. Он пересказал разговоры следующего часа – разные мелочи школьной жизни. Наконец терпение мальчиков было вознаграждено, они снова услышали маслянистые тона Гейнса Бичера:

– Марк, мой мальчик…

– О, представитель, входите, садитесь, прошу вас. Счастлив видеть вас.

– Я зашел только на минутку – сказать тебе, что получил сообщение от твоего дорогого дяди. Он шлет тебе привет.

– Как мило с его стороны. Благодарю вас, сэр.

– Не за что, мой мальчик. Закрой эту дверь, хорошо? – Виллис изобразил, как закрывается дверь. – Теперь можно говорить. Сообщение, разумеется, касалось отмены миграций.

– Вот как?

– Рад сообщить тебе, что комитет согласился с мнением твоего дяди. Южная колония останется на месте. Груз следующих двух кораблей отправится в Северную колонию, где у новых иммигрантов будет впереди почти двенадцать летних месяцев, чтобы подготовиться к зиме. Чему ты усмехаешься?

– Да так, сэр. Один ученик, дубина по фамилии Келли, говорил мне сегодня, что со мной сделает его отец, когда будет здесь проездом во время миграции. Воображаю его физиономию, когда он узнает, что его папаша здесь вообще не появится.

– Ты ничего ему не скажешь, – резко сказал представитель.

– Нет?

– Я хочу, чтобы все прошло по возможности без трений. Никто не должен ничего знать до последнего момента. Среди колонистов есть горячие головы, которые воспротивятся новой политике, хотя уже доказано, что при некоторых предосторожностях на Марсе вполне можно зимовать. Мой план состоит в том, чтобы отложить миграцию на две недели под каким-либо предлогом, затем опять отложить. К тому времени, когда я объявлю им новый приказ, будет слишком поздно предпринимать что-нибудь, им останется только подчиниться.

– Гениально!

– Спасибо. Только так и можно управлять колонистами, мой мальчик. Ты здесь еще слишком недавно, чтобы знать их так, как знаю я. Это неврастеники, в большинстве своем бывшие неудачниками на Земле, и они могут с ума свести своими требованиями, если не проявлять к ним твердость. Они как будто не понимают, что всем, что у них есть, и всем, что у них будет, они обязаны только Компании. Возьмем эти миграции: если дать колонистам волю, они так и будут гоняться за солнцем, словно богатые бездельники, и все за счет Компании.

– Полностью с вами согласен, – вставил Хоу. – Если судить по их деткам, это народ вспыльчивый и необузданный.

– Никчемная публика, – подтвердил генеральный представитель. – С ними надо быть твердым. Ну, мне пора. Кстати, об этом, э-э-э… образце: он у тебя в надежном месте?

– Да, конечно, сэр. Он заперт в этом шкафу.

– Мм… может быть, лучше перенести его ко мне?

– Вряд ли в этом есть необходимость. Вы обратили внимание на дверной замок? Здесь он в безопасности.

Они распрощались, и Виллис замолчал.

Фрэнк яростно шептал ругательства и никак не мог остановиться.

Джим потряс его за плечо:

– Приди в себя и помоги мне, а то я не успею.

– Вот жирный слизняк! – тихо сказал Фрэнк. – Я бы посмотрел, что он будет делать зимой в Хараксе. Может, ему нравится сидеть дома одиннадцать или двенадцать месяцев подряд или выходить наружу, когда там минус сто? Да чтоб он замерз, к чертям собачьим, – и помедленней!

– Конечно-конечно, – согласился Джим. – А теперь помоги мне.

Фрэнк вдруг вскочил, снял с вешалки скафандр и бросил его Джиму, потом снял свой скафандр и начал быстро его натягивать.

– Эй, ты что делаешь? – уставился на него Джим.

– Я иду с тобой.

– Чего?

– Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, когда они хотят бросить посреди полярной зимы мою мать? Мою родную мать! У мамы слабое сердце, это ее убьет. – Фрэнк открыл шкаф и начал выбрасывать из него вещи. – Давай шевелись.