***

Он сказал, что Быть с тобой-единственное, что заставило меня почувствовать себя живым. Мы будем бессмертными.

И она засмеялась и процитировала, нет ли в раю изменения смерти? Спелые фрукты никогда не падают? И она сказала, я не хочу быть бессмертной — это мешает тебе жить

Они будут учиться и учиться, и однажды они вернутся, славные и могущественные, и никто не уволит ее. Больше никогда.

Ты любишь меня? Спросила она однажды, когда он почти спал.

Почти пробормотал он, и этого было достаточно.

***

Она научилась темной магии, а также свету; сила — это баланс, сказала она ему, когда он выглядел удивленным. Но она никогда им не пользовалась. Она хотела быть готовой к этому.

(На всякий случай.)

И однажды, когда они сидели и пили кофе в Турции, он сказал, — Я убил своего отца и бабушку и дедушку.

— А твой дядя — в газетах?

— Я подставил его

Его лицо было закрытое и пустое, а она… она смотрела.

— Зачем? — спросила она, в конце концов

— Он заслужил это, он оставил мою мать, бросил меня, он был… не хорошим человеком.

Она кивнула

— Хорошо, я имею в виду. Это нехорошо, но… я не знаю. Не мог бы рассказать немного больше?

Она хотела оправдания

Она не уходила. [В любом случае, было слишком поздно. Она уже много лет трахается с убийцей. И она, вроде как, почти, поняла.]

И она не удивилась. Она всегда удивлялась его темноте, его сырой и безжалостной амбиции, льду его гнева, длине, которую он мог удержать предательством, прежде чем действовать на него.

***

Но когда он снова убил, она ушла.

Никакой артефакт не стоит чужой жизни. Это слишком далеко!

Разве мне недостаточно? Он закричал, лицо скрутило от ярости.

Почти, сказала она, но нет. Человек, которым ты мог быть — этого было бы достаточно. Тебе достаточно, но ты уже не ты.

========== IV.Зима ==========

Пять серых лет прошло без него. Он посылал ей вещи, не письма — маленькие артефакты из разных мест, и каждый раз она клала серебряную булавку на карту на ее стене. Он шел на север, медленно, но верно. Через Африку, в Южную Америку и из Северной Америки он перешел в Скандинавию.

Ей было интересно, что он найдет. Убил ли он снова? Но она знала, что его гнев рассеялся; она знала, когда маленький пучок сушеных трав сказал ей, что он был в Зимбабве с великим Н’энгой, о котором она слышала слухи. И лазурит, который сказал о Чили, кокаин (шутка, вероятно) из Боливии, перо из Амазонки, его маленькие послания, которые она хранила и старалась не плакать.

Он был почти идеален.

Больше никого не было. Конечно, она пыталась. Она встречалась и встречалась, пока это не казалось бессмысленным и бесполезным, и она ушла в работу.

Она не повторила ту же ошибку; кроткий маленький чиновник Министерства давно исчез. У Гринготтса не было таких предрассудков, как в Министерстве. Она начала там работать, быстро шагая по карьерной лестнице, создавая репутацию гламурной, много путешествущей, блестящей, пугающе эффективной.

(Просто пугающе, сказали некоторые).

Через пять лет он перестал посылать ей его следы. Ничего не было целый год.

Люди стали смотреть на нее по-другому. Они поднимали глаза, когда она входила в комнату, затыкались, когда она говорила на собраниях, специально просили о помощи.

Через шесть лет после того, как она ушла, она была самым уважаемым экспертом в палатах Великобритании, вызвала для консультации Министров, путешествовала к проклятым гробницам и старинным домам и —

Этого было почти достаточно

========== V. Весна ==========

А потом пришла открытка с крошечного греческого острова. Когда она прикоснулась к ней, появилось его послание.

Ты была права; есть способ лучше

И потом, через несколько дней, Я люблю тебя.

Она радовалась. Но она не пошла к нему. Она сделала свою жизнь, она открыла для себя этот мир . Она была Гермионой Грейнджер, и они знали ее имя, уважали ее имя.

Прошло шесть месяцев, прежде чем она снова услышала о нем.

Письмо. Самое длинное, которое у нее когда-либо было, наполнено историями о его путешествиях, о том, что он узнал, страницами разумных объяснений и новостями о чаше. Чаша, которая даровала вечную молодость.

Чашу, которую он нашел .

Но я не пил из нее, Гермиона, потому что я узнал, что красота в моей жизни была временная. И жить вечно в одиночестве - это уже не цель, которую я вижу для себя. Я положил призраков моего прошлого на покой; смерти не победить меня.